Но может быть, что это я тогда не присматривался в таком возрасте к однокашникам и приятелям?
Хотя, конечно, фирменные джинсы или импортные кроссовки на общем сереньком фоне советского быта сразу бросаются в глаза вместе со своими обладателями. Но это время, насколько я помню, начнется в девятом классе, я сам начну носить в школу вызывающие ярко-оранжевые джинсы, которые пошьет мама из какого-то фирменного, чуть ли не французского, вельвета. И буду бояться про себя, что кто-то из учителей выгонит меня с урока за вызывающий вид, хотя такого ни разу не случилось. Так и оранжевый вельвет особо под задней партой не видно, если не тянуть руку чтобы вызвали к доске.
Я ее особо не тянул, ждал всегда, когда самого вызовут.
А ровно через год в ОРС советской торговли нашего города выкинут внезапно много, целых шесть тысяч пар западногерманских фирменных джинсов, со странным названием F.US. Родители купят в большой очереди две пары, отцу и мне. Продавать их станут не так и дешево, как принято в Советском Союзе, ровно по сто рублей. В классе, кажется, у шестнадцати человек такие окажутся, очень сильно пропитанные и пахнущие, как никакие другие. Немного старой спермой, как мне показалось тогда, когда их достали из фирменной упаковки.
Долго я буду их носить, пока на третьем курсе военной системы не сварю в хлорке, когда начну танцевать рокабилли в кафе "Аленушка" на Фрунзенской. После чего они станут ярко-белого цвета, мать ушьет их до коротких трубочек, как положено настоящему стиляге. С этого момента они протянут еще пару лет и благополучно развалятся после первого брака. Или во время его.
А сейчас вся молодежь в мое время в таких же точно коротких, ушитых брючках начнет ходить. Да, все возвращается, рано или поздно.
Вот и я вернулся зачем-то обратно в старую жизнь...
Эти воспоминания посещают мою и так озадаченную голову, пока я сижу в туалете, фантастически маленькой уборной типового советского дома, блочной пятиэтажки с балконами. Пока умываюсь и чищу зубы, потом мочу волосы и укладываю их расческой перед зеркалом и наконец захожу на кухню. Фена в доме нет, а я так к нему привык, привык быстро сушить голову. Придется приобрести в новой жизни обязательно.
Здесь пахнет блинами, тонкими и упругими, настоящим сливочным маслом, я наливаю чайной ложкой в них черничное варенье, заворачиваю в свертки и глотаю. Смотрю на мать в это время и нахваливаю блины.