На ноги меня в итоге поднимают и тут же слегка прижимают, поддерживая.
– Стоишь? – тихо спрашивает Полкан.
Я киваю.
– Молодец. Подожди меня снаружи?
Киваю снова, выхожу из кабинета и за закрывающейся дверью слышу голос врача:
– Как у мамы дела, Полкаш?
О, господи! Это что, подруга его мамы?!
Богатырёв выходит из кабинета спустя пару минут и ведёт меня к машине.
– Ой, а как же… – уже возле двери соображаю, – а оплатить?
– Не переживай об этом, – мужчина садится за руль.
– Как это не пере… Полкан Игоревич, я так не могу, – говорю тихо. – Скажите, пожалуйста, сколько я вам должна.
– Я вычту у тебя из зарплаты, – он отмахивается.
– Ну… ладно, – немного успокаиваюсь.
Это по крайней мере можно будет проверить.
– Давай, рассказывай, – Богатырёв выкручивает руль, выезжая на трассу, – откуда такой страх? Ты обещала.
– Я сказала «может быть», – мямлю в ответ.
Мужчина кидает на меня внимательный взгляд, но тут же опять обращает всё внимание на дорогу.
– Когда я рос, – начинает он вдруг, – у нас кабинеты стоматолога были прямо в школе. Ужас что такое. Самая натуральная пыточная, можешь себе представить, со всеми этими трясущимися бор-машинами и цементными пломбами.
Меня передёргивает, а Полкан продолжает:
– Мы с пацанами однажды решили взорвать всё это дело к чёрту и подложили под кресло одну смесь… Ну, тебе знать не стоит, – ухмыляется, – но в наше время составляющие можно было относительно легко купить или достать.
– Как вы только выжили? – смотрю на него в ужасе пополам с восхищением.
– Чудом, не иначе, – фыркает мужчина. – В общем, взорвалось там всё так себе, разве что стекло в окне выбило – в него улетела какая-то деталь бор-машины.
Невольно смеюсь, представив себе эту картину и счастье школьников.
– Вам попало? – спрашиваю сочувственно.
– Отец так выпорол, что неделю следы сходили, – хмыкает Полкан.
Он уже сворачивает во двор моего дома и паркует машину на том же месте, что и вчера.
– Нельзя бить детей, – говорю негромко.
– Мне тогда было тринадцать, – пожимает плечами, – уже подросток.
– Всё равно, – качаю головой.
– Наверное, ты права, – кивает он. – Своего ребёнка я бы в жизни пальцем не тронул. Но тогда это казалось нормальным. Да и справляться со мной по-другому, как я сейчас понимаю, было практически нереально.
Невольно улыбаюсь, мужчина поворачивается ко мне, и я вздыхаю.