– Я жду ответа, – сказал Хаген. – Я обращаюсь к вашей логике и здравому смыслу. Расскажите мне, что произошло вчера, после того как Лерст увез вас из отеля – от вашей подруги?
(Лерст вчера гнал машину чересчур рискованно: шины тонко визжали на крутых поворотах горной дороги.
– А как звали того журналиста, который сидел в баре вместе с вами и Манцером?
– Все вы знаете обо мне! Кто вам об этом мог донести?
– Друзья, Ян, мои друзья.
– Ага, признались! Я давно подозревал, что вы не дипломат, а шпион!
– Как имя того парня, который удрал с Манцером?
– Черт его знает! То ли Джим, то ли Джек. Эти имена в Штатах так же распространены, как у вас Фриц или Ганс.
– Вы не запомнили его имени?
– Казните – не запомнил.
– Из какой он газеты?
– По-моему, он левый. Такой, знаете ли, яростный левый… Куда мы едем, кстати?
– Недалеко. А откуда вам известно, что он левый?
– Он не скрывал своих взглядов. Мы живем в таких странах, где пока еще можно открыто выражать свою точку зрения…
– Значит, можно первому встречному выражать свою точку зрения?
– Конечно.
– Но это же идиотизм…
– А он у нас традиционен. Гайд-парк, например… Вы же помните Гайд-парк.
– Помню, помню… Когда вы познакомились с ним?
– С неделю… Да, да, с неделю тому назад…
Лерст резко затормозил и отогнал машину на обочину. Справа поднималась отвесная скала, а слева в черную зловещую пустоту обрывалась пропасть. На дне пропасти глухо гудел поток. Трещали цикады. Небо было звездное, низкое.
Лерст вышел из машины, следом за ним вышел Пальма.
– Красота какая, – сказал Пальма, – просто нереальная красота…
– Да, – согласился Лерст, – очень красиво. Хотя я предпочитаю северную, нордическую красоту. А здесь… Ладно, об этом потом. Послушайте, Ян, мои испанские друзья навели справку: за последние полтора месяца ни один иностранный журналист из Штатов сюда не приезжал. Погодите, дослушайте меня. Более того, мы опросили – не прямо, конечно, а через своих людей – ваших коллег из Ассошиэйтед Пресс и из Юнайтед Пресс Интернейшнл… Им тоже ничего не известно об этом ультралевом журналисте из Штатов. И, наконец, главное: ни в одном из отелей Бургоса ни один американец не останавливался за последние полтора месяца.
– Между прочим, я живу не в отеле… А тот парень мог быть канадцем…
– И канадцы не останавливались… И англичане… И русские…