Давина, желая рассмотреть его лучше, повернулась всем корпусом. Может быть, не стоило так явно проявлять свой интерес, но удержаться она не смогла.
Сначала леди Керр увидела только ноги и снова немного смутилась. Должна бы уже привыкнуть к тому, что все мужчины здесь уважали традиции и продолжали носить килт, несмотря на то, что в горах было намного холоднее, чем на равнине. Успела рассмотреть крепкие руки, что держали поводья, и шерстяной плед.
Мужчина не спешился, лишь наклонился к холке коня. Улыбнулся, но глаза остались серьезными, когда он, не стесняясь, разглядывал Давину, будто пытался найти в ней недостатки или проникнуть в самую душу.
От пристального взгляда кожа покрылась мурашками, ладони вспотели, но Давина продолжала смотреть в серые холодные глаза.
Лорд сдался первым, но не отвернулся. Взгляд снова скользнул по лицу леди Керр и значительно дольше задержался на груди. Скромное платье с неглубоким вырезом, теплая кофта не спасали от него. Давина чувствовала себя обнаженной. Единственным ее желанием было укрыться от пронзительного взгляда. Лучше и вовсе развернуть лошадей и отправиться домой. Осуждение, которому она подвергнется, пересуды знакомых казались ей не страшнее, чем этот улыбчивый человек, от которого веяло холодом.
– Добро пожаловать, миледи, – наконец, произнес он. – Как вам нравится в наших краях?
Его губы презрительно скривились, будто ему самому родные места были противны. Зная о лорде Маккаллуме только из рассказов тети, Давина представляла его иным. Разочарование оказалось слишком сильным.
– Благодарю, милорд Ирвин, – ответила она. Как не пыталась держать себя в руках, голос все же выдал ее – дрогнул, прозвучал тише и неувереннее, чем ей хотелось бы. – Погода…
– Ирвин? – бесцеремонно перебил ее мужчина. – Так меня еще не называли. Отец, леди точно просватана за моего брата? Надеюсь, это не уловка, чтобы женить меня? Впрочем, ради такой девушки я готов пересмотреть свое отношение к браку.
Он рассмеялся собственной шутке, пришпорил коня и сорвался с места, не дождавшись ответа.
Краска стыда залила лицо и шею. И все же вместо обиды Давина испытала облегчение: не он. Ее мнения, конечно, никто не стал бы спрашивать, как не интересовались им и ранее, но даже мысль о том, чтобы жить с этим человеком, была ей неприятна. Пусть он не сказал ничего дурного, ничем не обидел и все же вызывал странное, ничем не обоснованное неприятие.