– В Милане я сэкономила вам сто десять тысяч долларов, – напоминаю тихо.
– Это тебе так кажется, – недовольно крякает Беляш и отворачивается к окну, всем своим видом показывая, что разговор с нерадивым сотрудником закончен.
– Полагаю, я вам на этой важной встрече не нужна, – улыбаюсь сладенько. – Вы меня можете высадить около торгового центра. Я сама доберусь до гостиницы.
– Тут тебе не такси, – обрывает меня Беляш и, прокашлявшись, добавляет устало. – Я имел в виду, Нина, что ты сидишь тихо и рот открываешь только тогда, когда я скажу. Это понятно?
– Не совсем, – дразню его из принципа. – Хочу уточнить. Есть и пить я могу только по вашей команде? Правильно?
– Не валяй дурака, Зорина. А то допрыгаешься. Уволю тебя.
«Да вы сами себя в смоле и в перьях вываляли, Дмитрий Петрович!» – Так и хочется рассмеяться в голос. Но мне будто Коля говорит:
«Не нарывайся, Ниночка! Беляш – страшный человек!»
«Да что он мне сделает?» – отмахиваюсь легкомысленно.
Вхожу в ресторан, расположенный на узкой улочке в Дейдре, старом районе города, с интересом оглядываю богатый холл. Женщины в национальных одеждах встречают нас у входа. С поклоном подают на подносе стаканчики с холодным чаем каркаде. Первыми к напиткам кидаются Беляш и Маня. Ну ясное дело, от сушняка мучаются. Пропускаю их вперед и беру свой стаканчик последней. Пью не торопясь. С удовольствием глазею по сторонам. Красивый ресторан. Люстра из разноцветного стекла, с цветами и птицами, похожая на Мурано, стены в фресках. Кругом живые цветы.
Вот только рядом два типа в бедуинских одеждах бьют в барабаны. Ряженые, блин. И без них голова раскалывается. По затылку будто кто-то гирю катает. И глаза режет, как при гриппе. Заболеваю я, не иначе.
- Видишь, с каким уважением меня встречают! – поднимает вверх толстый палец Беляш.
- Вижу, - прихлебывая чай, отхожу в сторону. А в зале демонстративно сажусь в самом конце богато накрытого стола.
Не обращаю внимания на косые взгляды гендира. Просил же держаться в сторонке. В точности выполняю его указание. Да и мне уже все равно.
– Ты чего тут дуешься? Хорош исполнять, Нин, – подлетает ко мне Маня. – Дима сердится. Хватит выделываться. Иди к нам. Будь проще.
– Я никого не трогаю, никому не мешаю. Беляев просил не вмешиваться. Пусть сам переговоры ведет, а я тут посижу, – отвечаю миролюбиво. И честно говоря, не понимаю, что происходит. Им озверин в коньяк подсыпали, что ли?