— Олеся, свали отсюда!
Девица оббежала меня по кругу и выскочила в приемную.
— Олеся Олеговна? — уперла я руки в бока. — Это вот этой девице тридцать семь лет и двое детей?! Да ей не больше двадцати! Как ты мог, сволочь?
— Заткнись! — теперь уже на меня рявкнул Лешка. — Не устраивай мне сцен на работе. Дома поговорим.
Я была настолько возмущена! Мало того что я поймала его на измене, так он еще и голос на меня повысил. Впервые, между прочим, за два года. Что он вообще о себе возомнил? Я сделала шаг к нему и крикнула:
— Ты для чего меня позвал? Чтобы я посмотрела, как ты свою секретутку шпехаешь? Да как у тебя вообще совести хватило?
— Я тебе сказал, не ори.
Он уже застегнул ремень на брюках и сейчас исподлобья смотрел на меня тяжелым взглядом. Видимо, решил, что лучшая защита — это нападение.
— Я тебя не звал. Ты чего пришла? Тебя тут вообще быть не должно. Уходи и не возвращайся. Скоро сотрудники вернутся. Мне тут скандалы не нужны.
— Да как ты вообще смеешь сейчас мне что-то указывать? — моему возмущению не было предела. — Мне заливаешь про вечную любовь, а сам с этой тут…
Муж подскочил ко мне, больно схватил за руку и почти поволок к лифту:
— Я тебе сказал, чтобы не орала! Потом поговорим.
Он нажал кнопку, и створки распахнулись. Он втолкнул меня в кабину лифта и бросил:
— Уезжай отсюда.
Развернулся и ушел. Почти в шоковом состоянии я нажала кнопку первого этажа и в уже смыкающиеся двери крикнула:
— Проверь телефон, орк поганый!
Последние два слова Лешка не услышал. Лифт поехал вниз.
Уже стоя на улице, я поняла, что все еще держу в руке пухлый бежевый конверт. Сунув его в сумку, я побрела к метро.
«Тебя тут вообще быть не должно. Уходи и не возвращайся. Уезжай отсюда», — напутственные слова от уходящей семейной жизни.
Как же так? Мы же были счастливы. Ни скандалов, ни ссор не было. И в сексе у нас все было благополучно. Он очень гордился тем, что я ему девственницей досталась. Он часто говорил:
— Жену до мужа никто не должен юзать. А если у женщины уже были мужики, а тем более не один, то она — шлюха. Обычная шалава, которая решила покорчить из себя приличную и сесть на шею нормальному мужику. Терпеть не могу таких. Одна ты у меня порядочная.
Я его слова воспринимала, как должное. Муж восхищается женой. А еще это вселяло в меня уверенность, что он никогда не заведет себе любовницу. Он же не переносит блудливых женщин, они же ему противны, вызывают омерзение. Да у него на таких даже не встанет — это его же слова.