Некоторое время таращился на нее, выискивая, где в этом тщедушном тельце, может скрываться такая силища.
– Ты чего? – настороженно спросила девушка. – Я испачкалась? Где?
– Испачкался, как раз я, – буркнул, сосредоточенно отряхивая пыль с брюк, – а ты мне, чуть руку не выдернула.
– Извини, не ожидала, что ты такой легкий. Ну, как себя чувствуешь? – она наклонилась и подняла свою сумочку, которая, оказывается, была у меня под головой.
Чувствовал я себя, вполне прилично. Давешней слабости и в помине не было. Одна сплошная бодрость и свежесть. Легкий я, значит? Ну, понятно, что не тяжелый, но килограмм сорок девять во мне всяко имелось, а на чемпиона по пауэрлифтингу деваха совсем не похожа.
– А откуда знаешь, как меня зовут? – подозрительно спросил я.
Она протянула синий картонный квадратик. Это был мой «аусвайс», так мы называли школьные удостоверения.
– Вот, выпал из кармана, когда ты решил прилечь на тротуаре.
Ну, ладно, с этим хотя бы разобрались. А вот отчего я вдруг «решил прилечь», оставалось по-прежнему непонятным. Сроду за собой такого не замечал. И малокровием не страдаю!
Не из-за того же, что стал читать этот идиотский текст. Или из-за того?
– Можно глянуть? – я показал пальцем на красочные буклеты, аккуратной стопкой лежащие на асфальте. Она кивнула.
На первом листке никакого текста не оказалось. Я посмотрел так и сяк, потом на обратной стороне. Схватил второй листок, вытащил наугад из пачки третий – нет. Показалось что ли? Похоже, я и впрямь не здоров.
– Ну, не меняйся в лице, – достав из сумочки зеркальце и помаду, она подмазывала и без того яркие губы, – могу тебя успокоить – ты не сошел с ума. Тот листок был один… для тебя.
Спасибо, успокоила, нечего сказать. Для меня, значит?! И где он, кстати?
– А вот вслух, не надо было читать! – продолжала она наставительным тоном. – Когда читаешь вслух, действие мантры усиливается, а ты еще слишком слаб. Ну, ничего, это только ускорило дело. Выкинь, пожалуйста, – она показала на урну возле входа в кафе.
– А тебя не наругают? – поинтересовался я, отправляя пачку в круглый зев мусорки.
– Наругают? – она хихикнула. – Слово, какое смешное. Кто?
– Ну, хозяева эти… армяне. Ты же здесь работаешь?
– Нет, Данила, не наругают. Кстати, ты не торопишься? Может, зайдем в кафешку, съедим по мороженке, потрещим за жизнь?