- Оказалось, крыша потекла. На прошлой неделе лило беспросветно, вот и проявилось, - сказал Стах и с мало свойственным ему добродушием улыбнулся. – Сам как? Давно не появлялся.
- Ну ты ж в курсе, мы расширяемся, до Кловска дотопали. Вот и пропал, - коротко ответил Назар и потянулся к своей чашке с кофе. Кофе в усадьбе по-прежнему варили хороший, крепкий, ароматный.
- Наслышан, - кивнул Шамрай-старший. – Ты молодец. А новые заказы принимаешь, пока расширяешься?
- Смотря какие. Мы теперь можем позволить себе выбирать, а не хвататься за любую работу.
- Надо сделать экспертизу одного участка.
- Тоже расширяешься? – усмехнулся Назар. – Вообще-то, тебе бы поберечь себя, дядя Стах. Выглядишь уставшим.
- Да нет, - усмехнулся и Стах. – Мы давно тот участок пользуем, ты его тоже хорошо знаешь. За перевалом который.
- И нафига тогда тебе экспертиза? Ты там каждый камень знаешь. Или, думаешь, что-то поинтереснее можно найти?
- Нет, - Станислав Янович дернул уголком рта и посмотрел племяннику прямо в глаза. – Искать ничего не надо. Мне надо, чтобы по экспертизе участок считался мало чего стоящим. Понимаешь? В этом и заключается просьба. Моя. Личная.
Назар думал недолго. Чуть сощурился, разглядывая разлюбезного дядюшку. А потом медленно растянул губы в улыбку.
- Он тебе не принадлежит, - заключил Шамрай-младший.
- Это пока, - хмыкнул Стах. – Ну по-родственному, а? Поможешь?
4. 2.3
Кофе в доме был по-прежнему весьма неплох. Но и все остальное – не поменялось. Только цветник матери и бабы Мотри все же снесли когда-то. Назар об этом знал, но, пока его не касалось, закрывал глаза и раз в пятилетку продолжал общаться с единственным родственником по материнской линии. Были у них и общие дела. В конце концов, первые крупные заказы, покуда его геологическая компания встала на ноги и наработала себе имя, приходили именно от конторы Станислава Яновича. Позже потянулись и другие, но и они явились по рекомендации. Назар отдавал себе в этом отчет и потому испытывал двойственные чувства. Дядя, возможно, ждал благодарности. Но каждая копейка была отработана полностью. Он пахал, как проклятый, и хватался за любую работу, когда они еще только начинали. И потому считал обращения Стаха к нему – признанием талантов и заслуг за ним, но сам не признавал за собой долга, запретив себе испытывать прежнюю, как в юности, признательность.