– Господи, что делается! Ваня! – послышался крик выбежавшей во двор Аграфены. Было неясно, к кому она обращалась: к воспитаннику или к едва живому брату, коего два здоровяка уже утаскивали со двора. Иоанн стоял и вглядывался с ужасом в лицо Телепнева, превратившееся в кровавое месиво, смотрел на лужу крови, оставшуюся после него, на его безжизненно влачившиеся по земле ноги в великолепных сапогах. Аграфена бежала к мальчику, на ходу надевая на голову плат. Она схватила мальчика за руку, начала уводить в терем, причитая, плача и приговаривая:
– Звери! Что делают, нелюди, Господи!
Иоанн, уходя, обернулся и увидел, что Шуйские стоят на месте, пристально глядя мальчику вслед, и взгляд их еще долго оставался в его памяти и даже снился в глубоком сне, вызванном травным отваром Аграфены. И успокаивающий отвар не помог, мальчик вскакивал и кричал, и успокаивался и засыпал, лишь услышав единственный родной для него голос:
– Я тут, Ванечка, тут, все хорошо…
И мальчик засыпал, проваливаясь в вязкий, глубокий сон. Нет на его лице детского умиротворения, напротив – губы поджаты, брови сведены, дыхание часто и тревожно. Заплаканная Аграфена гладила его голову, сидя рядом.
– Ты вырастешь сильным и грозным князем, – шептала она, словно произносила заклинание, – и все будут бояться тебя. Обуздай их, Ванюша, покори, накажи их всех! Пусть каждому воздастся по заслугам его!
Отрок простонал во сне и снова затих, успокоенный теплой и родной ладонью няньки…
За Аграфеной вскоре тоже пришли – двое из тех здоровых детин, что избивали Телепнева. Она, кажется, ждала этого и с гордо поднятой головой встретила пришедших. Иоанн сначала глядел в недоумении, потом, когда Аграфена со слезами на глазах начала прощаться с ним, он закричал истошно:
– Не-е-е-ет! Прочь! Оставьте ее! Прочь!
С перекошенным от плача лицом он бросился к Аграфене, кою уже уводили, вцепился в полы ее распашонки и держал, даже упав на колени.
– Нет! Оставьте! Оставьте! – требовал он, крича. Но один из детин с такой силой оттолкнул мальчика, что он упал навзничь.
– Ванечка! Ваня! – послышался за закрывшейся дверью крик Аграфены. Вскочив, мальчик бросился к двери, но, дернув, понял, что она заперта.
– Оставьте, – уже тихо и жалобно сказал он в пустоту и, прислонившись спиной к двери, сполз по ней на пол…