Борис очнулся весь в липком колючем поту. Вспоминал, тяжело думал, решал и – приговорил: до конца! Под корень!
* * *
Поезд из Москвы в его родной город отходил поздно вечером.
Борис полдня бродил по Рижскому рынку – чреву столицы. В лавках с псевдозаморским тряпьём, голыми календарными девицами, книжонками о космических проститутках и коньяками-шнапсами торчали в основном знойные дети Кавказа. Борис долго выбирал, к какому из них подступиться. Наконец у одного торгаша, скучавшего в своей пёстрой лавке, он, понизив голос, спросил хрипло:
– Слышь, дорогой, подскажи: мне «пушка» нужна. Говорят, здесь можно купить…
– Э-э, ара, зачэм такие разгаворы? Прахади мимо, нэ мэшай работать.
Борис, вздохнув, повернул к двери. Продавец окликнул:
– Э, ара, а чэго тэбэ нада?
Борис, встрепенувшись, мигом вернулся;
– А что есть?
– Ну, эсли хочэшь – писталэт Макарава адин найду. Толька дорага.
– Вы знаете, мне бы желательно винтовку с оптическим прицелом. Чтобы издалека попасть. Я, знаете ли, на кабана хочу поохотиться…
– Мэня нэ касаэтся, на каво ты будэшь ахотиться. Мэньшэ знаэшь – лучшэ спышь. Сколька дашь за винтовку?
– Н-н-н… А сколько надо?
– Пять дашь?
– Тысяч?!
– Э-э, ара, зачэм дурачком сэбя ставишь?
– Согласен, согласен, – торопливо прервал купца Борис. – Завтра в это же время принесу деньги. Хорошо?
– Ладна. Толька учти: каждый патрон – дэсят рублэй, а разрывной – двадцат…
Борис рванул на почту. Слава Богу, успел дозвониться Наде на работу.
– Да, да, всё нормально. Надя, потом всё объясню, Надя, потом, дома. А сейчас – срочно вышли телеграфом на Главпочтамт пять тысяч. Что? Три с половиной? Надя, ну возьми у матери, найди. Срочно! Надя – срочно!..
С почты помчался на вокзал, поменял билет. И всю ночь, всю ночь метался по громадным залам Павелецкого, думал, сомневался, боялся – не успеет, не получится, не сможет…
Он крепко надеялся, что из Феодосии весть запоздает: родственники будут, конечно, разыскивать Сынка до упора, несколько дней, прежде чем решатся сообщить отцу…
Он должен успеть!..
7
Борис всматривается в глазок: в коридоре заметно какое-то движение – менты жестикулируют, совещаются. Что они задумали?
На секунду так остро колет в груди: Господи, хоть бы это был сон! Хоть бы этот кошмар кончился! Так хочется жить!..
В этот момент раздутое, искривлённое оптикой лицо усатого майора выворачивается сбоку, скособоченный рот распахивается: