Глаза у участкового
загорелись. Он строчил на машинке, как опытная
секретарша.
- И что, в Марьинке
тоже ты коней свел.
- Тоже я.
Мне было смешно
наблюдать, как этот Эркюль Пуаро светился от счастья. Отвечая на
его вопросы, когда удачно, а когда невпопад, я рассматривал
незатейливую обстановку помещения. И вот мой взгляд упал на карту,
висящую за участковым. Карта была выполнена довольно блекло, на
желтой бумаге, и почти не контрастировала со стеной, на которой
висела. А привлекло меня в ней название. На ней было написано почти
кириллицей «Карта Украины»
Не то чтобы после
этого все встало на места, но кое-что в одежде и манерах
участкового мне стало понятнее. Я пригляделся к карте, чтобы
увидеть пятнышко на одном из полушарий, обозначающее страну.
Напрасно, разглядеть не удалось. Я подумал, что хотели сказать
производители этой карты, выбрав такой масштаб, при котором
заявленной страны уже не видно с двух метров. Да и какой смысл мог
быть в этом, кроме издевательства.
- Извините, я вас
перебью. – Обратился я к участковому. – Эту карту вам подарили на
первое апреля? На день дураков?
Участковый
подозрительно на меня посмотрел.
- А что с ней не так?
Это по ведомству раздают, в ней все соответствует нормам.
- А почему Украину не
видно? Какой смысл делать карту страны, которую надо разглядывать
под лупой?
- Почему не видно.
Может ты совсем слепой. Мне отлично видно. Вот западное украинское
полушарие, вот – восточное. Вот столица – Москва.
- Вы серьезно или
шутите? Украина вся планета и столица ее в Москве? – Мне стало
смешно.
Участковый замер, а
потом озарился улыбкой.
- Так ты еще и
реакционер?
- Видимо, да. А вы
все-таки умудрились в этом мире сделать глобус Украины.
- Не вижу повода для
смеха. О! время вечернего гимна! – На улице раздалась торжественная
музыка. – Ты тут будешь петь или выпустить?
- Тут. Я слов все
равно не знаю.
- Брехло.
Участковый выскочил на
улицу, запевая гимн на ходу. Я остался наедине с собой и мыслями о
том, что пора валить и из этого мира тоже. Сложность была в том,
что делать это без кошки и змея не хотелось. Пока не было
уверенности в том, что это моя воля занесла нас в этот мир,
полагаться на свои силы казалось преждевременным.