Джайвер, разумеется, оказался пуст. Тамотсу села и кинула
пакет с едой на соседнее сиденье.
Бежать, да.
Нужно избавиться от чипа. Такие операции могли произвести
только высококвалифицированные хирурги, внутри СБНР.
С разрешения руководства, разумеется. Сделать операцию
на чёрном рынке? У неё уже не оставалось времени
на поиски таких услуг...
Услуг... Кто мог бы оказать ей услугу?..
Из тумана в голове выплыло одно имя. Остин Даннавор,
один из американских специалистов, едва ли не лучший
патологоанатом. Он был обязан Тамотсу не только карьерой,
но и жизнью. В своё время он чуть не попал
под стальной нож правосудия, как «несущий угрозу СБНР». Но всё
решилось в его пользу, когда дело попало к Камен. Уже
тогда она не считала, что нелегальное вторжение в базу
данных для раскрытия преступления является проступком, хотя сама
до недавнего времени к такому не прибегала.
И не позволила обвинить Даннавора в шпионаже —
замела следы умело и чётко.
Дело было рискованным, но в итоге стоило того. Общая
тайна соединила их — ровно настолько, чтобы не выдавать,
но заодно и не вмешиваться больше в жизни друг
друга. Даннавор, даром что патологоанатом, был человеком
эмоциональным, как все американцы. Напоследок он говорил
что-то о дружбе и благодарности — тогда Тамотсу
не придала этому особого значения.
Но вспомнила сейчас. Как там шутили в Департаменте?
Лучший врач — это патологоанатом, знает всё, да только
поздно. Разумеется, операция может стоить ей жизни,
но если она не попытается — всё равно конец.
Следующая мысль была такой ясной, как её прежние нормальные
мысли, ещё до срыва. Фантом, Такедо, остался там, а ведь
она дала слово помочь ему. Этот человек в какой-нибудь иной,
более справедливой жизни, мог бы быть её другом.
Он помогал, как мог...
Сжав пальцами виски, Тамотсу прищурилась и усмехнулась
в зеркало незнакомой измождённой женщине с посеревшим
лицом. Она всегда держит слово, и сдержит его перед человеком,
в невиновности которого была уверена. Кто знает, может,
он ещё найдёт способ отомстить за Саймона и ребят
так же, как и за свою Мэй.
Нехитрый план родился сам собой — дерзкий, отчаянный. Камен
рассмеялась, на мгновение скинув пелену безумия, подступившую
ближе.
Вход в Департамент и в тюремный сектор
ей все еще не был запрещён. Какой смысл Службе таиться
от смертников?