Вспышка боли в голове вернула в реальность, заставляя
открыть глаза. Некоторое время он не видел ничего кроме
красного пятна. Казалось, чуть ли не вся кровь
в организме прилила к глазам, ослепляя. Хисаиши медленно
сполз по стене на пол, едва не выдрав шнур
из разъема. Его начинало мутить.
— Да... Именно так и будет.
— Это очень верное решение. Ты не пожалеешь, если
сделаешь именно так. Если понадобятся заказы, зайди в Омут19.
Там всегда можно найти меня.
— Да... Я запомню... Да...
Рука начала дрожать, и у Такедо едва хватило сил, чтобы
отключиться от Сети. Едва сеанс прервался, как угонщик тяжело
завалился на бок на полу и в бессилии не то завыл, не то зарычал.
Хотелось забыть всё, как страшный кошмар и бежать...
Куда, куда? От себя — невозможно!
Худшее наказание — жизнь после ухода дорогих людей. Тот,
кто оставил его жить, хорошо знал это. Отказ работать с Насоми
обошёлся ему очень дорого, чересчур. Теперь фрагменты складывались
в единую картину — все эти попытки Кровавого разузнать
о партнёрстве, о заказах. Насоми сложил два и два,
понял, что сотрудничество стало не просто серией разовых
контрактов. Добраться до Фантома он не мог —
Хисаиши уже не был одиночкой, и Кёрт свои обязательства
выполнял. Кровавый нашёл другой способ навредить угонщику... очень
действенный способ. Слабое место было у всех, и Насоми
нашёл его. Выследить Мэй, взломать системы «Захисту»... Этого
Такедо не предусмотрел.
В голове всплывали и другие казавшиеся прежде
случайными элементы. Выжигание сетевиков, первый контракт
с Кёртом. Изувеченные тела сманенных кредами
и покровительством угонщиков, найденные в водостоках
на окраинах Токуямы, до неузнаваемости обглоданные
крысами. Люди для Насоми значили не больше, чем куски
конструктора, с которым можно делать, что угодно, пока
из них выжимаются креды. Кому-то стоило однажды покончить
с этим...
***
Такедо на долгое время выпал из Сети. Кёрт настойчиво
выходил на связь, обещал не беспокоить с заказами,
дать время восстановиться, но Хисаиши был не готов
ни к каким контактам, залёг на дно. Сбережения
позволяли ему долго не заниматься угоном. Самым важным было
рассчитать следующий ход, чтобы не попасться и суметь
отомстить. Он не хотел ничьих советов — это была его
война, личная. За свои ошибки он расплачивался сам,
и сам же хотел хоть что-то исправить.