— Вот и он, красавчик! Долго же мы ждали
тебя!
Мужчина в светлой форме нащупал пульс, посветил Такедо
в глаза, сверился с терминалом на запястье. Закончив
быструю диагностику, он отошёл, бросил кому-то
за плечом:
— С ним всё более-менее хорошо. Я бы даже сказал,
учитывая все сопутствующие обстоятельства, он просто
в отличной форме.
— Ну, если он хочет задержаться в этой отличной
форме, то будет сотрудничать, — ухмыльнулся его
собеседник.
Это был высокий европеец с начавшими седеть темными коротко
стрижеными волосами и жестким выражением лица.
— Док, неплохо поработали. Можете идти, не задерживаю
больше.
— Вы же знаете, капитан Рэйс, что я всегда на вашей стороне, —
совсем не по-военному подмигнул в ответ док, но в следующий миг
посерьёзнел. — Если что, зови, буду неподалеку, — и исчез за
дверями.
Крепкий коренастый мужчина в форме Службы прошёлся перед
Такедо, оценивая противника. Хищный прищур глаз, казалось, кроил
угонщика на куски — столько было в нём ненависти.
Хисаиши, медленно включаясь в реальность, бросал взгляды
по сторонам, в надежде, что это поможет ему побыстрее
привести сознание в порядок. В голове звенело,
и иногда вспышками проносились картинки:
не то из Сети, не то из давнишнего
реала. Едва ли угонщик сам понимал, что происходит с его
организмом, и что с ним успели сделать.
Встроенные импланты теперь казались лезвиями, вшитыми под кожу.
Они вызывали раздражение и покраснение на местах
операций. Хотелось упасть в прохладную воду, чтобы убрать эту
боль и назойливый зуд. Особенно беспокоил Такедо разъём
в голове. В том месте в череп как будто отбойником
стучали, и казалось, новый удар вот-вот пробьёт кость.
— Можешь зря не дёргаться, тебе не сбежать
отсюда, — Рэйс понял его действия по-своему. — Сиди тихо,
дыши ровно.
Такедо, щурясь, поднял голову. Капитан скалой возвышался над
нам. Весь его вид говорил о том, словно будь его воля,
уничтожил бы угонщика прямо тут, на месте, без суда,
заживо заплавил бы разъемы, а потом размозжил голову.
Скулы Рэйса ходили ходуном, кулаки были крепко сжаты.
Понимая, в какую ловушку угодил, Хисаиши устало уронил
голову на грудь. Он понимал, что сейчас этого здоровяка
сдерживал только Кодекс: даже с преступниками нельзя было
превышать полномочий. И, скорее всего, капитан сейчас чувствовал
себя ничуть не свободнее заключенного.