— Димитриус, возьмите! Это шелковица - наверняка его от неё
вырвет, но потом обязательно полегчает. — Слабый, наполненный болью
шёпот отозвался в моей груди трепетом сердца. Дёрнулся было в
сторону знакомому тембру любимой девушки, но сильные руки удержали
на месте.
— Лежи, вояка! Тебя прилично приложили по голове, как живой
остался, не понятно! — Это явно Димитриус, староста деревни! Что он
тут делает? А, собственно, где это «ТУТ»?
— Витара лечите! Я своё отвоевал! Если кто и способен отбить
следующую атаку, так только он! — Рык, сопровождавший меня
последние несколько месяцев, узнавался мгновенно! Кузя был явно не
в настроении.
В рот впихнули несколько ужасно горьких ягод, от чего желудок
моментально скрутили спазмы, но в глазах значительно
посветлело.
— На бок его поверните, нахватало ещё, чтобы он рвотными массами
захлебнулся. — Голос Лизы отрезвлял лучше всякого лечения,
заставляя собрать в кучу разбегающиеся мысли.
Смутные обрывки воспоминания мельтешили в бешеном калейдоскопе,
постепенно вырисовывая события последних часов и объясняя
происходящее вокруг. Так! Мы вернулись в Андревцы с Кузей и Лизой.
Тепло встретившие нас Герда и Димитриус. Улыбчивое лицо Родиона,
встреченного на деревенской площади во время осенней ярмарки.
Благодаря богатому урожаю и удачному сплаву древесины Андревцы
вновь были признаны перспективной и жизнеспособной административной
единицей в глазах правителя. Выделенная для защиты деревни дружина
заступила на боевое дежурство, официальная делегация вручила
Димитриусу знак старейшины. Деревня оживала и расцветала. А потом
пришла беда. Неведомая нечисть вдруг затопила окрестности. Полчища
неизвестных созданий в одночасье отрезало деревню от трактов,
ведущих вглубь материка, прижали к серым землям, осадили хлипкие
баррикады, на скорую руку возведённые на улочках. Впервые же дни
нашествия погибли практически все жители, и погибли они страшно!
Уставшие от беспрерывных атак воины дружины дрожали от страха от
ужасных криков боли и ужаса, раздающихся в ночи! Мерзопакостные
создания, больше всего похожие на гулей, старались захватить жертвы
живьём, полностью игнорируя инстинкты самосохранения, кидаясь
голыми телами на мечи в попытке обезоружить, спеленать, утащить в
плен. Длинные, крючковатые пальцы жадно тянулись к разгорячённым
боем телам. Огромные, светящиеся в темноте глаза на безносой,
хищной морде пылали одним лишь желанием - получить вожделенное,
живое существо. Мы рубились остервенело, яростно, беспощадно. Сотни
серых, обнажённых тел образовывали целые курганы перед нашими
укреплениями. Но, это ничуть не смущало нападающих, бегущих по
труппам своих сородичей. Как бы хорошо мы не дрались, наши ряды
таяли. Нет-нет, да и выдернет из строя защитников уставшего бойца
серая волна нахлынувшей атаки. Только отчаянные вопли похищаемого
заставляли обессиливших воинов вновь поднять оружие. Было принято
решение отступать глубже в серые земли. По словам старожилов, на
осквернённой нежитью землях оставалось много заброшенных крепостей,
где можно было бы легче сдерживать новую напасть. По пути в одну из
таких укреплений и был похищен Кузя. В ночной атаке он оказался
оттеснён от основной группки выживших, чем тут же воспользовались
твари. Несколько часов, объединив все силы в кулак, мы пробивались
на раздирающие душу крики орка, но смоги-таки его отбить. Тогда-то
нам и открылась страшная тайна. Израненный и искалеченный орк
рассказал нам о причинах такого поведения гулей: