Война должна была лежать особо тяжким и долгим бременем на плечах этих людей, чтобы заставить их громко возмутиться, но к тому времени уже никто ничего не мог поделать.
Франция, Англия, Испания, Германия – уже в XVII веке историк встречает эти абстрактные конгломераты разнородных элементов. Самосознающая себя нация существовала, даже если связь этой нации с составляющими ее людьми с трудом поддавалась определению; у всех народов были свои проблемы на границах, свои меньшинства, свои разногласия. Некоторым профессиям была свойственна поразительная для современного ума текучесть: никто не считал странным, если французский полководец вел армию на французов, и преданность делу, вере, даже господину обычно ценилась выше, чем верность стране. Несмотря на это, национальная принадлежность уже начинала приобретать новый политический смысл. «Никто не может не любить своей страны, – писал Бен Джонсон, – тот, кто утверждает обратное, может восторгаться своими словами, но сердцем он там».
Но главным образом национальными чувствами мог воспользоваться государь, с правлением которого они были связаны, и, за редким исключением, династия в европейской дипломатии считалась важнее нации. Международную политику скрепляли королевские браки, а ее движущей силой была личная воля государя и интересы его семейства. С практической точки зрения неверно приравнивать династии Бурбонов и Габсбургов к Франции и Испании.
Между тем основы общества менялись так, что перед правителем вставал новый ряд проблем. В большинстве стран Западной Европы у власти стояла аристократия, сформированная в таком обществе, где землевладение и власть были неразрывно связаны друг с другом. Эта форма правления сохранилась и после того, как деньги сменили землю в качестве действующей силы, и политическая власть оставалась в руках тех, кто не имел богатства для осуществления своей воли, а торговые классы, имевшие средства, но не власть, часто находились к ней в оппозиции.
Возвышение класса, не зависящего от земли, уравновешивалось соответствующим упадком крестьянства. В феодальной системе, основанной на взаимных обязательствах между сеньором и держателем земли, серв (крепостной) занимал признанное, хотя и низкое положение. Открытое недовольство крестьян начинается со времен краха феодализма, когда землевладельческие и правящие классы начали обращать труд своих крепостных в деньги и использовать условия землепользования для извлечения прибыли.