Суеверия расплодились благодаря многочисленным брошюрам и листкам, которые сразу же фиксировали и преувеличивали всякое непонятное событие. Страхи перед потусторонним не отпускали даже образованного человека. Один известный ученый из Вюртемберга приписывал смерть брата «грабителям или привидениям». Князь Ангальтский (Анхальтский), умный и рассудительный юноша, без малейшего удивления и сомнения записал у себя в дневнике, что видел призрака. В семействе курфюрста Бранденбургского свято верили в Белую даму, которая якобы предупреждает о приближении смерти, а как-то раз дала такую оплеуху назойливому пажу, который ей надоедал, что тот вскоре отдал богу душу. Герцог Баварский считал, что на его жену наложили проклятие бесплодия, и велел изгонять из нее бесов.
В моду вошло псевдонаучное увлечение астрологией. Сам Кеплер, полушутя, полунегодуя, говорил, что астроном может прокормить себя, только исполняя капризы «глупенькой дочери» астрономии, то есть астрологии. Сам он принадлежал к тому узкому кругу проницательных мыслителей, которых те тревожные времена побуждали исследовать не вершины веры, а устройство и возможности материального мира. Во второй половине XVI века в Падуе, Базеле, Монпелье и Вюрцбурге открылись школы анатомии. В Риме в 1603 году и в Ростоке в 1619-м были предприняты попытки создать общества по изучению естественной истории. В Копенгагене и во всех датских школах молодой и просвещенный король поощрял преподавание физики, математики и естественных наук. Открытие Уильямом Гарвеем кровообращения за несколько лет радикально перевернуло медицину – ровно в то время, когда утверждение Галилея о том, что Земля вращается вокруг Солнца, произвело революцию в изучении материального мира.
Противоположность веры и науки отчасти была признана еще до открытия Галилея. Лютер неистово обрушивался на разум, называя его «блудницей». Считалось, что философия, наука и процессы рационального мышления безопасны только в том случае, если ими руководила богодухновенная религия. Источник истины – прямое божественное откровение, а научные факты, подтвержденные лишь свидетельством умственных и физических способностей человека, могли оказаться всего лишь расчетливым дьявольским обманом. Естественный консерватизм человеческого разума помогал церкви противостоять новому мировоззрению. Люди искали уверенности, а не новых причин для сомнений, и, поскольку научные открытия озадачивали их странными теориями о земле, по которой они ходят, и о телах, в которых обитают, люди со все большим рвением обращались к религии с ее надежными гарантиями.