было едва ли не важнее прочего, поддержку родов. Драконы жили Гнёздами, чтя память
предков, пополняя сокровищницы, объединяя их с сокровищами и магическими дарами
других родов крепкими браками. Разводов в Вальтарте не было.
Эйвери понимала, что это значит, и я тоже.
Тем более, что мой взгляд уже отыскал мрачное лицо драдеры Лелиане Вильс, которую
мой супруг называл по сокращённому детскому имени Лети. Если бы не я, женой Дареша
Бельха стала бы дочь негоцианта с лицом итальянской Мадонны. Даже вопреки традиции
драконов соединять благородную кровь с благородной кровью.
Впрочем, ещё не вечер. Разводы в Вальтарте запрещены, зато вдовцам никто не запрещает
взять новую жену, особенно если нет наследника.
К этому моменту я уже сумела прийти в чувства и плавно двинулась по лестнице вниз.
Среди гостей Дареш был вынужден ослабить хватку на поясе.
— Долгие драконьи годы, — шепнула мне одна из высокородных вейр, мягко
дотронувшись до моей руки.
— Долгие годы! Солнечные крылатые годы!
Ещё одна сорвала с моего корсажа маленький цветок и весело запрятала его в своей
причёске. Я с трудом удержала благожелательное выражение лица. В голове у меня
переворачивались страницы старинной свадебной книги рода Бельх, которую Дареш
заставил выучить Эйвери наизусть. В плохие дни он её экзаменовал, а когда она
ошибалась, отвешивал пощёчину. Одна ошибка — одна пощёчина.
Эйвери ошиблась трижды.
Так что я не винила бедную Виве за желание сбежать из этого жестокого мира. Можно
сказать, мы обе сбежали от жестокости. Каждая от своей.
Хотя смешно говорить, что крутая бизнес-леди, от которой трясётся в ужасе
корпоративная ось сверху донизу, может реветь ночами в подушку. От боли, от горечи, от
нелюбви. Это Эйвери совсем ребёнок двадцати четырёх лет отроду, ей простительна
слабость, но мне-то…
— Помни, что тебе должно сказать, когда закончат давать дары, — зашипел супруг.
Моего благоверного так перекосило, что я поспешно кивнула, хотя совершенно не
помнила, о чём говорить после даров. Память Эйвери тоже молчала.
Эйвери… любила его. И ненавидела. А потом снова любила. Прощала каждый тычок,
каждый удар, каждое «убирайся», своими руками расшила свадебные покрывала и отдала
их ненаглядной Лети, потому что той понравился узор. А потом отдала яшмовую