Сам Хохов-старший, был первым человеком, создавшим в 1985 году в Зарецке полуподпольную секцию «боевого кун-фу», на основе которой он в девяностом году сформировал летучий отряд рэкетиров, после чего секцию закрыл за ненадобностью. «Крышевать» пытались всех подряд, от обанкротившегося молокозавода до уличных старьёвщиков и не всегда удачно. В городе до сих пор помнят туповато-жестокую и при этом весьма комичную банду с низкорослым, бритым на лысо Ваней-Чугунком во главе. Параллельно Иван Иванович, читавший в детстве единственную книгу про пионера Тимура и понимавший, что так, как сейчас, жить стыдно, продумывал варианты для отступления в более-менее легальный бизнес, каким бы оксюмороном в те годы это не звучало. В девяносто четвёртом он бросил пробный шар – заполонил город и окрестные селения разлитыми по хлипким бутылочкам шампунями и гелями из серии «Дикая ягода». Запах от содержимого пузырьков исходил такой крепкий и противоречивый, что во время принятия ванны казалось, будто где-то неподалёку медведь навалил в лесной малинник. Через год в городе появилась дешёвая водка с северного Кавказа, весь её поток также контролировал Хохов. В начале нулевых он открыл первый фирменный алкомаркет «Жесть и стекло» и уже не Хохову платили за крышу, а он отвозил в определённое время круглую сумму высокопоставленным людям в погонах, не забывая поздравить на все праздники также прокурора и арбитражного судью. Теперь у него был легальный бизнес, а сам Иван Иванович стал бизнесменом и метил в депутаты, куда в итоге и пробился. Одновременно (и, видимо, негласно соревнуясь) с местным джинсовым королём Николаем Кобецким он построил громадный особняк, который, как и большинство феодальных замков той поры был уныл и не пригоден для жизни, поражая лишь размерами и вычурными башнями. Почти все подобные жилища девяностых были со временем оставлены людьми, их обладатели переселились в современные дизайнерские дворцы, оснащённые по последнему слову техники, а по пустым залам краснокирпичных построек бродили тени братков, не доживших до светлого депутатского настоящего.
Сын Хохова-старшего был не такой. Ровесник Хмелёва, Пехлевина и всей разинской банды, Эдик Хохов, с медицинской точки зрения был классическим эпилептоидным психопатом, с бездной обаяния, но не знавшим жалости и сочувствия, и, в отличии от отца, обладавшим высоким интеллектом, показным эстетством и склонностью к манипулированию людьми. Незаурядным умом он был обязан своей матери, которая происходила из разветвлённого семейства зарецких партийных функционеров, за годы советской власти выроботавших характерный аристократически-чиновничий стиль жизни со всеми необходимыми атрибутами типа мейсенских сервизов, библиотеки мировой литературы, прислуги, заграничных вояжей и репетиторов для единственного отпрыска.