–Где же Белла? Мне нужны новые!
–Я здесь! – дыша свежестью и мылом, подтянутая и бодрая, несмотря на трудную ночь, она заходит.
Тут уже ночь уступает место утру и оживает пространство. Выужены из сумки очки для Кильки, коих у Беллы не менее десятка, достается из шкафчика щетка на палке и совок – минута и пол чист. Открываются окна, за ними рощица и автострада, из рощи разноголосье птиц, а с автострады шум, сигналы и рычание длинномеров. Влажный рассветный воздух проникает в помещение, и присутствующие оживляются, горячатся, принимаются обсуждать. Под воробьиное чириканье, под шелест шин, под вполне земные звуки и запахи, не так все и туманно как кажется на первый взгляд.
–Может мы поначалу ошиблись? Может там и была бактерия?
–Я – не я, если там была бактерия!
–А ты, и не ты, Килька!
–Я, может, и не я, но не слепой!
–Ага! Судя по очкам, совсем зрячий!
От куба слышится возглас Беллы, оглушает он и шуточную перепалку, и светлое августовское утро, и птиц, и автостраду:
–Какой симпатичный червячок! Это дождевой? – Белла имеет отличное образование, хоть и незаконченное по потребности мужа, видеть ее ежесекундно возле себя и пользоваться ее услугами, как помощницы, домработницы, ассистентки, так и жены и любовницы, но здесь она бессильна.
–Андрей, подойдите! – очень хочется ей притвориться глупышкой, дабы потешить самолюбие супруга, и дать ему первому ответить на вопрос.
Сбегаются все, но именно Хворостинский, по зову жены, встает к микроскопу.
–Н-да… «жгутиковые»… ан-нет, «кишечнополостные», или вовсе «плоские»,… собственно, сейчас я наблюдаю эволюцию семимильными шагами… – и эта улыбка, самодовольная, и торчащие вперед белые зубы, и несмотря ни на что, аккуратный вид, раздражают его коллег, а еще больше тот факт, что не они у станка, а этот зазнайка.
Разочарованно Килька слепо смотрит за стекло, а Марк протягивает, будто силясь вспомнить что-то:
–Возможно, стоит открыться? Собрать ученый совет? Как-никак, частица отрицательная… – его не слушают. На минуту в лаборатории воцаряется тишина, лишь из распахнутого настежь окна вездесущий уличный гомон, да слышно как причмокивает Андрей, пытаясь уследить за преображением подопытного объекта. А через минуту тишины, микроскоп стал не нужен, объект видно невооруженным глазом. Особь вылезла из колбы, выросла до размера мелкого членистоногого, темного и полупрозрачного, с черными точками глаз.