«Держи» сказал ему вернувшись. Прислонил кружку к губам и напоил его.
«Все было как в тумане, после очередного залпа у меня заложило уши, в голове был гул, словно голову засунули в церковный колокол и били по нему. Я наверно потерял сознание, а когда очнулся надомной стояли солдаты. Их растолкал один, выше по званию в фуражке, и что-то говорил мне, Я не слышал, только видел, что у него двигаются губы. Дай еще воды».
«Не торопись, она холодная».
«Потом он взял мою руку и бросил, взял ногу, бросил. Достал нож и воткнул мне в ногу. Я не чувствовал боли, он довольно улыбался».
Я только сейчас заметил, что у него из ноги до сих пор торчит нож.
«Вынь его, пожалуйста» измученными глазами сказал он, посмотрев на меня.
«Тебе точно не больно?»
«Нет…» сказал он сквозь слезы.
Это был красивый охотничий нож, наверно он оставил его как издевку, мол облегчи себе смерть, убей себя.
«Я не чувствую!!!» кричал он.
«Из наших выжил кто?»
«Да как уж тут разберешь…» через минуту продолжил он «тут тел то целых нет… одних разорвало от взрывов, другие танками подавили. Сволочи!»
«Может в плен кого взяли?».
«Я не видел… Знаю только, что они туда ушли» кивнул головой в сторону. Он затих на минутку «Помоги мне, пожалуйста».
«Да конечно, сейчас я сделаю какие-нибудь носилки и…»
«Не надо, все равно не жилец!»
«Не говори так! До города доберемся, там тебя подлатают!»
«Не доживу… Буду мучиться и тебя мучить. Возьми нож, и облегчи мне смерть…»
«Так нельзя!»
«Так нужно!»
«Я так не могу…»
«Пожалуйста, мне очень больно, мне трудно дышать, Я не могу пошевелиться. Я лежу тут может час, может два, но каждая секунда, дыхание и слово причиняет мне непереносимую боль».
Его лицо было искажено болью, он мучился. Хоть Я и понимал, что это милосердие, но мне было очень трудно взять нож. Каждый удар сердца выкачивал из него жизнь, каждый вдох причинял боль, каждый миг он желал смерти.
«Ударь меня ножом в грудь, Я тебя прошу и прощаю, это моё желание. Пожалуйста, исполни его».
Я взял в руки нож, хороший, красивый охотничий нож, он как влитой сидел в моей руке, четыре дюйма дерева и шесть острова как бритва и холодного железа. Провел большим пальцем по лезвию и сам не почувствовал, как потекла кровь.
«Прости и прощай…» сказал ему глядя в глаза.
Оказалось, сделать это намного проще, чем решиться на это. Крови было не много, нож вошел как в масло, прямо в середину грудины. Я не уверен, но мне послышалось, что он успел сказать: «Спасибо» прежде, чем умер. Я знал, что сделал правильно, и понимал, что это не последний человек, которому навсегда закрою глаза.