– Я знаю, что Виктор помнит, кто спас его, – проговорил он. – Остаётся надеяться, что его благодарность всё так же при нём. Думаю, что ему можно верить, но всё же, – он указал на своих охранников, – будьте начеку! И, главное, не высовывайтесь.
Этой ночи было предзнаменовано стать началом революции. Но про неё не напишут в учебниках истории, она не станет достоянием народных легенд, и она не найдёт своего последнего пристанища на холсте беднеющего художника, который изобразил бы любое событие, чтобы продлить хоть на день своё существование. Про неё просто предпочтут забыть. Именно в эту ночь, выглянув из-за кареты, Макар тут же замер, увидев удаляющийся от него силуэт барина, и, отложив в сторону рукавицы, с едва сдерживаемым волнением проводил его взглядом до самой границы тёмного мира деревьев. Эти покрытые снегом стволы, слившись в единое полотно, предались сладости сна, отчего были лишены возможности стать единственным свидетелем тайной встречи. И в этот пустой морозный вечер, плавно переходящий в роковую ночь, человек в кроваво-чёрном плаще и белых перчатках медленным, но тяжёлым шагом, даже не морщась от обжигающего лицо мороза, вошёл в уснувший парк, в подозрительной тишине которого, казалось, затаилось нечто таинственное и тщательно подготовленное к прибытию важного гостя.
Сделав пару шагов среди обледеневших деревьев, он протёр рукавом застывшие ресницы и провёл тяжёлым взором сквозь переплетения голых ветвей в поисках призрака из прошлого, дожидавшегося здесь его прибытия. Но, оглядев весь доступный ему в темноте обзор, заметил лишь скрючившегося дворника, расчищающего аллею от завалившего её снега.
– Ты, старик, не лучшее время выбрал, чтобы лопатой махать, – заметил неспешно подошедший к немощному от великого возраста дворнику человек в плаще.
Внезапно раздавшиеся слова напугали старика, который, по всей видимости, забылся в своих мыслях, уподобившись спящему городу. Он резко выпрямился, показав свои истинные размеры, и обратил испуганный взор вниз, прямо на, только что казалось, высокого человека в плаще. Тот же в свою очередь несколько опешил от такой трансформации немолодого дворника, отчего на мгновение забыл, зачем подошёл к нему.
– Так, я это… Не получится иначе, – промямлил старик.
– Отчего же это?
– У дочки моей сын родился. Не смогу я утром дойти досюдова. И не чистить нельзя – ругать будуть. А ночь морозная, снегу нет. Ветер только его позёмкой гоняет. Вот я и решил, что Бог мне знак-то даёт.