Прошло более двадцати пяти лет, когда я встретил ее в театре. Бывает же!
Надо сказать, что, когда мы расстались с Ниночкой, у меня появилась привычка (которой раньше вовсе не было, как я уже упоминал) смотреть на людей. Я стал пристально всматриваться в лица прохожих, походки, жесты, надеясь, что в этой бурлящей московской толпе вдруг промелькнет Ниночка. Я выходил из дома, шел по улицам и день за днем, год за годом надеялся, что встречу ее. Признаюсь, я даже несколько раз приезжал к знакомому дому, садился в тени разросшихся деревьев и снова ждал, как когда-то, что сейчас она пройдет.
И вот случилось. Я увидел ее в антракте, узнал ее сразу: все та же фигура подростка, все та же прическа – каре с челкой. Только теперь она красила волосы не в иссиня-черный, как прежде, а в светло рыжий цвет, почти свой, естественный. Даже зная точно ее год рождения, я дал бы ей лет тридцать пять, не больше – так хорошо она выглядела. Я тоже, как говорили друзья на моих юбилеях, держусь молодцом. Действительно, несмотря на голодное послевоенное детство, здоровье у меня было отменное, и я до сих пор не знаю названий даже самых популярных лекарств, и у меня нет так называемой домашней аптечки. По средам я хожу в арендованный нашей организацией зал, чтобы покидать мяч в корзину, а по воскресеньям в бассейн поплавать. Я вообще очень люблю жизнь, движение. Странно, что Ниночка этого так и не поняла. Для нее я так и остался скучнейшим типом, душным, от общения с которым у нее сводит зубы, по ее выражению.
В антракте мы вышли почти одновременно из зала и увидели друг друга. Я застыл на месте, не в силах двинуться, а она улыбнулась, подошла, представила меня двум подругам, с которыми была в театре, спросила, «как дела, как жизнь». Не услышав ни слова в ответ, иронически усмехнулась и приготовилась отойти. Тут я очнулся от страха потерять ее снова. «Можешь дать мне свой телефон?» – прохрипел я. «Запоминай», – сказала она и быстро продиктовала номер. Я запомнил.
Не дождавшись окончания спектакля, я выскочил на улицу и стоял у театрального подъезда, боясь ее пропустить.
После спектакля я ждал, надеясь, как дурак, что она согласится проводить ее. Не тут-то было: она вышла, помахала мне рукой, показала жестом «звони» и тут же скрылась вместе с подругами за дверью ближайшего кафе.