Странная тишина стояла в лесу. Не было слышно ни стука дятла, ни карканья ворон, ни шума упавшей ветки, скрипа деревьев; не раздавался лай громкоголосых деревенских собак или отдаленный гул с автомагистрали, – те звуки, которые я различала во время прежней прогулки. В этом необычном молчании леса чувствовалась опасность. Возрастающее ощущение тревоги заставило меня остановиться, еще и еще раз внимательно осмотреться, не пропустила ли я следы человека на снегу, повалившейся сугроб, а то и какую-нибудь вещь, прямую улику пребывания здесь Камилы. Но вокруг ничего не было, кроме снежного безмолвия среди высоченных еловых стволов с разлапистыми новогодними ветками, где одна цеплялась за кончик другой, образуя своеобразный хоровод.
Через условленное время я позвонила Людмиле. Как я и думала, она тоже пока не обнаружила ни одной «зацепки», да и вообще не встретила ни одной живой души.
Я продолжила свой путь, прошла всю лыжню по периметру санатория, вернулась к началу и стояла, раздумывая, куда двинуться дальше. Я запомнила место, где от основной лыжни уходили две другие. Они были запорошены, едва различимы, но пройти по ним казалось возможным. Взглянула на мобильник узнать время: прошло полтора часа, как мы вошли в лес. Только я хотела набрать номер Людмилы, чтобы сообщить о своем намерении идти дальше по новому маршруту, как она сама позвонила. Я слушала ее лаконичное сообщение, сжимая трубку до боли в пальцах. Сжималось и сердце от жуткого предчувствия, от того, что я услышала…
– Я прошла почти до соседней деревни, – сказала Людмила. – И недалеко от речки справа от лыжни обнаружила углубления в сугробах, явные признаки падения тела, взрыхленный снег, беспорядочные зигзаги возможного движения человека по целине. Рядом валялся женский шарф в полоску, что-то красное с розовым. По-моему, это шарф Камилы. Она его накидывала поверх куртки. Потом следы внезапно кончаются. Но я все-таки иду дальше, ждите, буду звонить. Все, отбой.
Я стояла, не в силах двинуться: горло сдавило, как будто не хватало воздуха в лесу, среди сосен, пронизанных солнечными зайчиками, среди белого чистого снега под высоким голубым небом. Преодолевая ступор, сделала шаг, другой, а потом вдруг понеслась вперед по заснеженной лыжне, быстро и неуклюже, падая и поднимаясь, потеряв ритм, втыкая палки то слишком близко к себе, то слишком далеко в сторону или прямо перед собой, и снова падая, заметно теряя силы и окончательно сбив дыхание. Я спешила, торопилась, боялась не успеть. Мне казалось, что я могу потерять именно сейчас очень важные минуты, которые остались, чтобы спасти Камилу.