Рядом с Богом все слова как бы преображаются, меняют свой привычный смысл: и раб уже не раб, и страх не страх, и гнев не гнев. И даже любовь Божия – это уже что-то другое. Раб Божий прежде всего уже не раб греха. Он признаёт себя зависимым только от Бога. Но Бог – это свобода. Только в Боге человек может быть свободным. Это одно из определений Бога, человека и свободы. Мы так созданы. В одном моём стихотворении есть такая строчка: «Пленённым быть лучом надежды,//Что слышен в месяц раз один». Это очень похоже на то, о чём я говорю. Можно ли быть у надежды в рабстве? У той самой светлой и пронзающей надежды? Нет. Ибо она не посрамит. Рабство Богу – это выход из рабства, это вкушение свободы.
Если человек доволен собой и данностью, то он погрязает в болоте, из которого нет выхода иного, кроме как через недовольство и беспокойство, через тоску и покаяние. С самодовольным человеком невозможно и бессмысленно общаться. Он подобен чёрной воронке водоворота в небытие, который затягивает внутрь себя всё, что оказывается поблизости. Если же человек начинает ощущать недовольство и тоску, то ему надо открываться и начинать искать, стучать и просить, ибо сам он себя из этого марева не выведет. Как бы то ни было, мы существа ограниченные, подмерные и подсудные, при всём нашем Божественном происхождении. И поэтому нам как воздух необходимо смирение. Смирение – это наша открытость реальности, которая превышает нас, ибо она сказочна, захватывающа и грандиозна. Не будет смирения – так и будешь сидеть наедине с самим собой, созерцая свой собственный пуп и считая себя пупом земли, будешь вариться в собственном соку, потихонечку тухнуть и не узнаешь в этой жизни, что есть нечто более высокое и прекрасное, более реальное, чем ты сам. Узнаешь ли тогда ты это в другой жизни – вот вопрос. И если узнаешь, то будет ли это открытие радостным для тебя?
В мире так мало любви и благости потому, что люди мало любят Невидимого Бога, Который есть Любовь, невидимую Божью Матерь, невидимых святых и невидимых Ангелов, которые суть источники любви и живоносной силы сердечной.
Вера есть тот луч, по которому мы идём Домой. «Вера есть обличение вещей невидимых и уповаемых (то есть того, на что уповаем) извещение», – примерно так говорит Апостол Павел. Владимир Николаевич Лосский писал, что после грехопадения ум человека как бы перевернулся и вместо того, чтобы отражать вечность, воспринимая и передавая окружающему миру силу Божьей благодати, он теперь «отображает в себе бесформенную материю». Последствием грехопадения явилось то, что мы не имеем того, в чём нуждаемся для полноценного бытия, а имеем то, что нам не нужно, что давит и ломает нас. Таково всё видимое. Родное для нас невидимо. И есть только вера как дар Божий, как возможность оставаться верным самому себе. Вера даёт нам предощутить родное, невидимое, то, на что мы с верою уповаем. Это есть извещение родного о себе. А наша истинная Родина – это небесное Отечество, где наши истинные отцы, все, от Авраама, Исаака и Иакова. Вера есть реальная и грандиозная связь с ними. Мы идём в этой жизни по лучу над бездной, держась за воздух. Но нет ничего крепче этого луча, который грядёт просветлить бездну. А то, за что мы в этом воздухе держимся, что невидимо и несущественно для других, в конце концов опрокинет наш бедный ум, наше бедное сознание обратно, не в сон, не в муть, а в истинную явь и реальность, и станет новой землёй и новым небом, бесконечной обителью Правды и вечным торжеством Истины.