Наше сознание ограничено этой жизнью. Мы даже не можем постичь бытие во сне, во сне сознание беспомощно. Святой Варсонофий Оптинский говорит: «Вся наша жизнь есть великая тайна Божия. Все обстоятельства жизни, как бы ни казались они малы и ничтожны, имеют громадное значение. Смысл нынешней жизни мы вполне поймём лишь в будущем веке». И далее продолжает: «Как осмотрительно надо относиться к ней, а мы перелистываем нашу жизнь, как книгу, лист за листом, не давая себе отчёта, что там написано. Нет ничего случайного в жизни, всё творится по воле Создателя. Да сподобит нас Господь этой жизнью приобрести право на вход в жизнь вечную, право, которое обрели святые. Будем иметь твёрдую надежду и веру и не посрамимся в день Страшного суда. Аминь.»
То, что в страданиях, телесных и душевных, заключено для нас великое благо, доказывает тот факт, что огромное число хороших и глубоких людей заставило задуматься и измениться, а потом стать такими, какими они стали и какими мы их знаем, именно страдание. Это универсальный духовный путь. Несчастная любовь, болезнь, смерть близкого человека, тюрьма, война – таковы стандартные начальные точки отсчёта, духовной жизни, поиска, благороднейших из мук, созидающих величие человека, возвращающих ему его духовное достоинство. Кого-то сдвигает сам факт смерти, которой не избежать. Эти наиболее честны из нашего подлого человеческого рода. Настоящий ужас был бы, если бы в этой жизни не было бы никаких страданий и она продолжалась бы сколько угодно долго, если смерти бы не было. Вот это был бы ужас. Тогда пришлось бы ждать конца света.
Страдание есть результат несоответствия внешнего и внутреннего, а также внутреннего и Божьего. Есть ведь и внутренний мир, пока не видимый нами, но ощущаемый гораздо более живо и сильно, чем внешний. Внутренний мир, конечно, как-то связан с миром внешним, скорее всего он даже включает в себя внешний мир, но внутренний мир больше и истиннее мира внешнего. Однако и в нём что-то не так, и в нём ощущаем мы тесноту и тяжесть. А Бог есть свет и нет в нём никакой тьмы. Мы отпали от Бога. Или, что то же, впали в грех. Грех разрушил и связь внутреннего и внешнего: внешний мир отпал от внутреннего. Но грех не имеет реальности (несмотря на то, что мы в нём живём). Мы отпали от Бога, но Бог остался с нами. Внешний мир отпал от внутреннего, но внутренний мир не изолировался от внешнего, нам дорог мир внешний, мы имеем заботу и попечение о нём, участие в нём, и как Бог обетовал нам спасение, так и мы, в нашей культуре, в науке, во всех наших тёплых привязанностях к миру внешнему как бы обещаем ему избавление от холода и косности, омертвения и забвения, в которые он впал, в нас вся тварь, которая стенает и мучается, призвана обрести откровение пакибытия и приобщиться будущему блаженству. И вот страданием своим мы мерим глубину отпадения нас от Бога и мира от нас. И из глубины страданий поднимается вера – как