Однажды ты сказала: «Испытание счастьем…» Но это не есть счастье. Именно от такого «счастья» человек становится по-настоящему несчастлив: имея любящую жену, хороших детей, достигнув вершин этого мира. Земное страдание гораздо ближе к подлинному счастью, чем так называемое «земное счастье». Поэтому это не есть испытание счастьем, это испытание болота мягкости мира сего. Счастье – в тайне, в бесконечности, когда нельзя определить точно, что происходит, но когда сердце трепещет и ликует, раскрываясь свету небесному.
Иной раз бывает так, что люди ближе друг к другу на больших расстояниях друг от друга, чем когда они день и ночь сидят вместе в одной комнате. Пространственная близость ещё не есть настоящая близость. Бывает, что нужно не обращать как будто бы друг на друга внимание и заниматься каждый своим делом, чтобы быть вместе, находясь рядом друг с другом.
…Я глубоко травмирован атмосферой этого мира. Иногда душа моя напоминает мне одну большую и ноющую рану.
Господи, я дерзок и заносчив, я слаб и ничтожен без Тебя. Прости меня.
Полное примирение с этим бытием возможно только ценой твоего полного небытия. Есть в этом мире нечто, а вернее ничто, компромиссы с которым приводят к тому, что живая и трепетная душа мертвеет. Каменеет. Александр Мень говорил по этому поводу так (цитируя при этом Святых Отцов): «Принимать, отрицая, и отрицать, принимая». Вот отношение к этому миру и к этой жизни. Есть здесь много такого, что можно принять только для бескомпромиссной борьбы с ним, до последней капли крови. (И самое мощное оружие в этой борьбе – смирение, терпение, неосуждение других; для кого-то – забитость, для нас – победа, которую никто не отнимет у нас.) Серафим Саровский говорил: «За уступки миру многие погибли». Это его подлинные слова. Жизнь есть борьба и если борьба прекратится, то наступит смерть.
26 декабря 1995 года, 9 апреля 2000 года
Этого мира не существует без иных миров. Всё самое хорошее здесь – это веяние высших миров, нашей настоящей Родины. А всё плохое – это ад сквозит сюда. Этот мир не автономен, он не существует сам по себе.
Есть такая боль, которая не предназначена человеку, он не должен её выносить. Он может только погружаться в неё как в тяжёлый мираж, как в небытие. Такова боль безверия: страх смерти, утеря умершего близкого человека «совсем и навсегда»…