Горские выходцы, составившие теперь Чеченское племя, в первые времена своего поселения, спокойно обработывали свою землю, не тревожимые сильными соседями Кумыками и Кабардинцами, которые, если даже и знали об их существовании, то мало обращали внимания на горсть этих выходцев, рассеянных по лесам, не успевших еще ни обжиться, ни разбогатеть, – и не представлявших, следовательно, для хищнических набегов богатой приманки. Сами Чеченцы, чувствуя свою слабость, жили в то время смирно, не обижая никого, и как бы скрываясь в своих лесах. Те из них, которые выселились ближе к Кабардинцам, как напр. Урус-Мартанцы, или к Кумыкам, как наприм. Качкалыковцы и Мичиковцы добровольно даже отдавались под покровительство тамошних князей, чтобы обезопасить себя от притеснений; они платили им ежегодную легкую дань и считались их приверженцами, клиентами, по Кумыкскому выражению: «смотрящим народом». Князья не вмешивались в их управление, а только заступались иногда за них, когда они прибегали к защите.
Когда Чеченцы были бедны, пока народонаселение их, разбросанное по небольшим хуторам, не составляло еще порядочных общин, они были покойны и нетревожимы; но когда стали возникать богатые деревни, когда на тучных лугах стали ходить многочисленные стада, – мирные дотоле соседи их превратились в неукротимых хищников. Набег в Чечню был пир для удалых наездников: добыча богатая и почти всегда верная, опасности – мало, потому что в Чечне народ, еще немногочисленный, жил, не зная ни единства, ни порядка. Когда отгоняли скот одной деревни, – жители соседних деревень редко подавали помощь первым, потому что каждая из них составляла совершенно отдельное общество, без родства и почти без связей с другими.
Долго страдали Чеченцы, не умея принять мер для своей защиты: богатство их привлекало хищников, слабость и беспорядок не давали им возможности успешно отражать нападения. Наконец они положила призвать к себе сильного и храброго князя и поручить ему восстановить порядок и защитить их от врагов. Таким образом поселилась в Чечне славная семья Князей Турловых, призванных из Гумбета. Турловы пришли с гор с многочисленною дружиною, всегда готовою идти за ними в битву и, по, первому приказанию, затушить семена бунта в неповиновения, могущие возникать в самой Чечне. Власть Турловых, основанная на выгодах самого народа, скоро окрепнула и принесла свои благодетельные плоды. Чеченцы, все равно подчиненные одному княжескому дому, получили впервые понятие о своем народном единстве; подлежа все одинакой службе, нося одинакие обязанности, они перестала чуждаться друг друга и начали составлять нечто целое, одноплеменное. Выезжал ли Князь на тревогу, жители окрестных деревень должны были следовать за ним, не ограничиваясь, как было прежде, одною защитою своей частной собственности. Чечня разбогатела и отдохнула под управлением своих Князей. Удалые наездники Кумыкские и Кабардинские, встречая в своих набегах сильный отпор, перестали гнаться за трудной и неверной добычей. Чеченцы, дотоле всегда ограбленные и притесненные, стали, в свою очередь, страшилищем своих соседей; воинственный дух их развился вместе с сознанием своей силы, и толпы смельчаков их для грабежа начали спускаться на Кумыкскую плоскость и за Терек.