Шамиль – имам Чечни и Дагестана. Часть 1 - страница 96

31-го числа, к полудню, отряд прошел вперед только 4 версты. Дождь прекратился и вместе с тем тотчас же показались горцы; они преимущественно напирали на правое прикрытие колонны, состоявшее из 3-х батальонов, и на арьергард; стреляли с деревьев и из балок. К вечеру отряд сделал еще несколько верст до урочища Башиль-Ирзау, имея 72 человека выбывшими из строя. 1-го июня, отряд продолжал движение. Авангарду из 1 и 2 батальонов Кабардинского полка, приходилось беспрерывно выбивать неприятеля из завалов, устроенных поперек дороги; один из них, на урочище Кожальске, защищаемый самим Шуаиб-муллою, в особенности стоил много крови. Здесь пал командир 1-го батальона Кабардинского полка, подполковник Островской; почти все офицеры авангарда были убиты или переранены. Но завал был взят и горцы спереди удалились, между тем как бой в боковых цепях и арьергарде кипел с прежней силой. В этот день мы имели убитыми и ранеными более 500 человек. Идти далее с таким количеством раненых, для несения которых требовалось по крайней мере 2,000 солдат, было невозможно, тем более, что в три дня было пройдено только 22 версты, а до Дарго оставалось еще столько же. Генерал-адъютант Граббе решился отступить. 2-го июня, отряд предпринял обратное движение посреди страшного боя, кипевшего в арьергарде. Пользуясь общим замешательством, горцы успели было захватить 6 орудий; но командир 3-го батальона Кабардинского полка, подполковник Траскин, отбил их обратно и пал пораженный несколькими пулями. Этот день был самый ужасный; дорога загромоздилась трупами людей, лошадей и изломанными повозками; неприятель наседал с неистовством; все части расстроились от потерь своих начальников. Решено было стянуть войска в боевой порядок и ждать приближения ночи, когда неприятель утомленный дневным боем, обыкновенно расходился на ночлег по ближайшим селениям и хуторам. Как только смерклось, отряд, побросав в кручу все излишние тяжести, в глубокой тишине двинулся далее и к рассвету достиг урочища Башиль-Ирзау, никем не преследуемый. К вечеру 3-го дня войска прибыли на урочище Газейн, в 6 1/2 верстах от Герзель-аула. Схватки были преимущественно в арьергарде, но уже потери в этот день были значительно меньше. 4-го июня войска, слабо преследуемые, вышли к Герзель-аулу. Потеря наша в течение 6-ти дней была следующая: убиты 2 штаб-офицера, 7 обер-офицеров и 480 нижних чинов; ранено штаб и обер-офицеров 57 и нижних чинов 1239. Ичкеринский лес навсегда останется кровавым эпизодом кавказских войн, ужасным даже в рассказах. Мы не станем входить в подробный разбор этой экспедиции. Много случайных обстоятельств содействовали к ее неудаче; но нельзя не заметить, что путь через ичкеринкие леса был выбран опрометчиво; степень проходимости дороги была преувеличена; самый отряд был слишком велик, имел много обозов, и следовательно наперед можно было рассчитать, какое затруднение он рискует встретить в горах. Bcе горы торжествовали нашу неудачу; Шамиль, забыв поражение свое в Казикумухе, снова стал набирать скопища и громко выражал свои намерения напасть на Аварию. Обстоятельства эти побудили генерал-адъютанта Граббе перенести действия в глубь Дагестана. С этою целью сосредоточенный им при Темир-Хан-Шуре отряд из 11 с четвертью батальонов при 20 орудиях, 3 сотнях козаков и конной милиции, 24-го июня прибыл к Цатаниху. На следующий день, отряд, двумя эшелонами, двинулся к Игали и занял окрестные высоты. При появлении наших войск, Игалинцы зажгли селение и вместе с мюридами, присланными Шамилем к ним на помощь, засели в садах за завалами. 28-го июля, войска с двух сторон атаковали сады, выбили оттуда неприятеля и заняли селение. Но здесь ближайшее знакомство с местностью показало, что утвердиться в Игали не было возможности, по причине недостатка воды, а на Андийской Койсу нельзя было устроить укрепления, потому что левый берег ее – отвесная скала и командует правым; при том же дорога от Цатаниха к Игали превосходит своею неприступностью даже спуск в Гимринское ущелье. 29-го июля войска очистили селение и прибыли в Цатаних, слабо преследуемые горцами. Здесь были сложены излишние артиллерийские и продовольственные запасы, а батальоны, входившие в состав отряда, направлены отчасти на разработку военно-дагестанской дороги, отчасти для направления верхов аварских укреплений. Таким образом, несмотря на огромные средства, главная цель предположений 1842 года не была достигнута. Экспедиция этого года, не только не содействовала к поколебанию могущества Шамиля, напротив она усилила его влияние, поселив в горцах глубокую доверенность к его уму и счастью. Потери неприятеля далеко уступали нашим в числительности, даже не исключая Казикумуха, где главная масса убитых состояла из жителей этого ханства, которых Шамиль не имел причины беречь. с 1842 года, неприятель имел полную возможность оценить затруднения, встречаемые нами при действиях в Чечне и Дагестане, между тем как ему представлялось обширное поприще тревожить нас со всех сторон. До сих пор, в горах еще сохранялась уверенность в непобедимости Русских; неудача 1842 года, к несчастью, поколебала и это убеждение; дерзость неприятеля возросла неимоверно и он снова стал мечтать об изгнании нас с Кавказа, подобно тому, как это было в лучшие времена Кази-муллы. И так по истечении десяти лет (с 1832 по 1842 год), несмотря на беспрерывные усилия и пожертвования, плоды лучших экспедиций были потеряны. Владычество наше в горах не подвинулось вперед; нравственное превосходство утрачено, самая энергия как будто ослабла, что доказывает бездействие конца 1842 и большей части 1843 годов. Мы как будто предвидели в будущем еще большие потери и готовились к ним с равнодушием, близким к отчаянию. С другой стороны, гений Шамиля не упустил ничего из виду. В течение восьмилетнего имамства, при борьбе, ежеминутно грозившей ему гибелью, он деятельно трудился над утверждением своей власти, понимая, что только искусно приспособленная администрация могла служить ей прочным основанием. Итак, совершенно новые учреждения были им даны в горах и нам уже предстояла борьба не с обитателями Чечни и Дагестана, но с правильно-организованным обществом, в главе которого стоял Шамиль. Чтоб иметь возможность вполне оценить предстоящие нам трудности, полагаем не лишним заключить эту главу изложением административной системы, которую Шамиль немедленно вводил в обществах, по мере их к нему присоединения.