Но вслед за тем, один из старшин, представлявшийся в числе прочих князю-Наместнику, передал Шамилю всю его речь, вместе с возражением на нее ген. Пасека, который будто бы в присутствии всех доложил князю, что данное им сейчас обещание относительно Шамиля не так легко исполнимо и что самый отзыв о Шамиле, не изменяя мнения о нем старшин, и не обещая особенного успеха для экспедиции, имеет все условия, чтобы повредить нашим пленным.
Ген. Пессек хорошо знал горцев: лишь только отзыв князя о Шамиле коснулся его слуха, он понял, что участь наших офицеров была решена. Повинуясь собственному чувству мщения, исступленным требованиям приближенных, в присутствии которых старшина рассказывал о приеме, а также видя невозможность защищать местность, где содержались пленные, которых, по случаю быстрого приближения наших войск, некогда и некуда было перевести. Шамиль приказал умертвить их. Всем им отрублены головы. Палачом их был мюрид Раджабиль-Магома Чиркеевский.
Рассказ этот возбужден был моим вопросом, переданным Шамилю полк. Богуславским: на основании каких побудительных причин он умертвил наших офицеров, о смерти которых, по служению на Кавказе, я узнал тогда же.
– Нет, отвечал на это Шамиль, не я их убил: их убил Воронцов.
Кроме вышеизложенных причин, препятствовавших, по словам Шамиля, окончанию войны ранее минувшего года, была еще одна: надзор собственно за ним, за его политическими действиями. Но этому трудно поверить, припомнив то безотчетное самовластие, с которым он рубил горцам головы, хотя и за дело, но все-таки рубил, не спрашиваясь ни у кого, и не дожидаясь решения суда, особливо в тех случаях, когда дело шло о шпионстве, или об измене. Поэтому, едва ли можно дать какой-нибудь вес доказательству, которое он представил в подтверждение своих слов: он ссылается в этом случае на один известный нам факт – назначение выкупа за пленных княгинь Чавчавадзе и Орбелиани, в котором Шамиль играл совершенно пассивную роль, требуя только то, чего требовали другие и передавая только их требования нам.
Как бы то ни было, но все-таки эти причины, взятые вместе, не позволяли Шамилю исполнить свое пламенное, как он говорит, желание кончить войну гораздо ранее 1859 г. Это желание Шамиля усилилось общею неурядицею внутри края, грабительством и вероломством наибов и, что в особенности казалось ему прискорбным, явным старанием горцев уклониться при малейшей возможности от точного исполнения строгих постановлений, введенных Шамилем. Все это, вместе с характером горцев, в котором бывший предводитель их находит так много разбойничьего, посеяло в Шамиле большую к ним нелюбовь. Видя невозможность, или, как мне кажется, бессилие исправить домашних врагов страны, Шамиль начал смотреть на свое звание, как на бремя невыносимое. И вот почему он давно хотел прекратить войну. Вследствие этого, и Иманское звание опротивело ему столь сильно, что теперешний плен, особливо при условиях, которыми окружило его Монаршее милосердие, кажется Шамилю, в сравнении с опостылевшею властью, настоящим раем.