– Убирайтесь отсюда! И чтобы больше я вас здесь не видел! Мой арбалет стреляет очень точно, а я вижу очень далеко.
Он резко оттолкнул от себя человека, у шеи которого держал кинжал, и вскинул арбалет, внимательно следя за движениями рыбаков.
– Отпусти его, Рик! – разрешил Генри юноше, имея в виду лежащего на земле охотника за русалками. Рыцарь поднялся. Откашливаясь и отдуваясь, рыбак встал:
– Скажите спасибо, что мы не заметили вас раньше… – злобно проворчал он. – Воры! Чужая добыча не будет вам впрок…
– Уходи, пока я не выпустил в тебя стрелу! – крикнул ему охотник.
– Сети хотя бы отдайте! – попросил другой рыбак, успевший уже убежать подальше. Но стрела тут же просвистела прямо у него над ухом, и арбалет был мгновенно вскинут снова. Рыбаки пустились бежать, и вскоре скрылись из виду.
– Пора уходить, – сказал охотник Рику, но направился не прочь от реки, а к, все еще пытавшейся выпутаться из сетей, русалке.
– Не шевелись! – прикрикнул он на нее, и она замерла от ужаса, ведь в руках Генри снова засверкал кинжал. Но охотник разрезал веревки, и русалка, не веря своему счастью, смогла выбраться и тут же ускользнула в воду. Генри посмотрел ей вслед, и повернулся к Рику.
– Зачем ты сделал это? – искренне подивился рыцарь.
Генри устало вздохнул и сел на валявшееся на берегу, откуда-то принесенное рекой, бревно.
– А что: какие-нибудь правила этого не позволяют?
– Нет, но… – рыцарь так и не смог закончить фразу.
– Зачем же ты помог мне, если считаешь, что надо было им позволить загубить ее?
– Ты попросил, – просто ответил юноша, присев рядом с охотником. – И я плохо соображал, что происходит.
– Хм… – хмыкнул Генри.– А мне ее стало жаль. Они посадили бы ее в грязный аквариум и таскали по ярмаркам на потеху публики. Я подумал: смерть в неволе и позоре ничем не лучше кончины от неразделенной любви и обиды.
– Но она же – не человек… – неуверенно возразил юноша. – Ты ведь убиваешь зверей на охоте?
– Убиваю. Ради пропитания. Но не мучаю. Мне никогда не придет в голову выставлять раненого зайца на обозрение, чтобы все потешились, глядя, как он умирает, истекая кровью. Но когда-то я наблюдал, как толпа веселилась, рассматривая дрожащую в предсмертных конвульсиях русалку…
– Ты – странный. Ты не пожалел любящую тебя девушку, но пожалел русалку…