“Потихоньку осваивает передвижение с
помощью теней и, наверное, решила сразу же прикрыть спину. Только
вот что они вообще тут забыли? Оставили чуток помедитировать
обожравшегося меня. И вот…”
— Илья, это он… — наконец Марта
решила нарушить молчание, обратившись к Илье.
— Похоже на то, я тоже не ощущаю
никого другого, и энергия, которую мы почувствовали, идёт от нашего
сына. Хотя раньше она ощущалась совершенно иначе, — с
сосредоточенным лицом выдал отец парня, потихоньку осматривая
комнату и проверяя окно.
— Вы меня пугаете, — дрожащим голосом
повторил Ремиан, гася пламя своей новой фиолетовой Маны.
Повисла неловкая тишина, и в
помещение, аккуратно переступив обломки двери, вошел Алхимик.
— Ты снова учудил, внук! Только
старик решил расслабиться и отдохнуть в трактире, так ты сразу
решил поставить всех на уши. Я только залечил твою энергосистему, и
ты наконец очнулся, чтобы снова её спалить? Демоны, ну зачем сразу
использовать синергию твоих источников? Решил добить свою
энергосистему? — раздражённый и очень усталый голос деда прервал
тишину, которая начинала потихоньку давить на уши.
— Это моя обычная Мана! У меня нет
больше двух источников! Я просто хотел помедитировать, но не
почувствовал их, вместо них у меня теперь совсем другой… И вот
решил попробовать увидеть его энергию. Только вызвал её на руку, а
она зажглась таким сильным пламенем, не как обычно, намного
сильнее, и вы вбежали… — пытался объяснить родичам ребёнок, всеми
силами стараясь не впасть в истерику.
Вот теперь овеществлённая тишина
прорезала пространство, казалось, даже снизу в трактире все
притихли.
“Что теперь будет? Я не смогу быть
магом и воином? Меня теперь не будут любить?” — подумал Ремиан, но,
судя по лица родичей, он сказал это вслух, потому что мама со
слезами обняла его и стала убеждать, что будет любить любого.
Шокированные дед и отец продолжали
пребывать в ступоре, а сзади в мальчика вжалась Денаин, и они так и
стояли, наверное, минут десять. Спереди обнимала мама, сзади кошка,
и обе плакали, а дедушка и отец сжимали кулаки и сохраняли
молчание.
Немного успокоившись, парень решил
поговорить, стоять так дальше ему было очень неловко.
— Но ведь у меня всё ещё есть
энергия, она очень похожа на мою старую Ману по ощущениям, просто
другого цвета и мощнее. Сейчас я чувствую её намного лучше, не так,
как когда лечил маму. Она не причиняет вреда и от неё теперь не
хочется по-быстрому избавиться. Она моя, родная, — пытался ребёнок
объяснить свои чувства, когда страх стать никому не нужным
отступил.