– Не хочу до тебя дотрагиваться, – спокойно ответила она. – Слишком противно. И кстати, Сайс, – бросила, чуть склонив голову набок. – Моё имя не Рус.
– Неужели? – притворно удивился он. – И как же мне к тебе обращаться?
– Ваше величество, – пояснила Эриол.
– Ты издеваешься?! – рассмеялся мужчина, будто на самом деле услышал смешную шутку. – «Ваше величество», – передразнил он.
Эри вздохнула, сделала шаг назад и, гордо вздёрнув подбородок, приказала:
– На колени, Сайс!
Тот даже не сразу понял, что она от него хочет. Просто смотрел на неё, как на душевнобольную, и продолжал улыбаться, поигрывая хлыстом.
– О, детка, да ты правда больна, – попытался съязвить он, но терпение Эриол на этом закончилось.
Она демонстративно сложила ладони домиком, а в следующее мгновение Сайс упал на песок, скованный неведомой силой. Он не мог сдвинуться с места, как ни пытался. А королева смотрела на его попытки и не понимала, что же при этом чувствует. Не было ни удовлетворения, ни чувства триумфа. Одна лишь брезгливость.
– Сайс, я отпустила всех твоих рабов, – спокойно сказала Эри. – Это моё право. Но коль ты продолжаешь думать, что я шучу…
Она сделала паузу и носком туфли приподняла его лицо, ловя полный злости взгляд своего бывшего хозяина.
– Сайс Ген, на правах законной королевы Карилии я забираю твою свободу. С этой минуты ты просто раб Сайс.
Стоило прозвучать последним словам, и его тело тут же прожгла невероятная по своей силе боль. Он закричал, сам не понимая, что с ним творится, попытался вырваться, но его продолжало прижимать к земле. Когда же спустя бесконечное количество секунд он смог поднять голову и посмотреть на Эриол, на его лбу появились выжженные три чёрные буквы: РАБ.
– Приказываю тебе беречь своё здоровье, почитать своего хозяина и защищать его, пусть даже ценой собственной жизни. И да, ещё ты забудешь и никому никогда не скажешь, что у тебя вообще была рабыня по имени Рус, – произнесла девушка, с равнодушным видом наблюдая, как тело мужчины скручивает болью от первых приказов. – А теперь, Сайс, встань на колени.
Он повиновался. Да и не было у него возможности не сделать этого. Недавний хозяин тридцати семи рабов и главный смотритель невольничьего рынка Сепира до сих пор не мог поверить в происходящее и смотрел на стоящую перед ним девушку с невероятной ненавистью и презрением.