Поселок так и остался засранным и убогим местом, без дорог, нормального электричества, часто и без воды. А если с водой, то вонючей и тухлой. Местные-то привыкли, а приезжие из туалета первые три дня не выползали. Виктор переквалифицировался и клал плитку в квартирах, сдающихся в аренду. Однако заказчики – местные – хотели «бедненько, но чистенько». Чтобы временные жильцы порадовались, что так дешево удалось снять квартиру, убедились, что море грязное, берег замусоренный, дети подхватывают кишечную палочку и – уехали, чтобы никогда больше сюда не вернуться. Но им на смену приезжали другие жильцы, и спрос всегда превышал предложение. И ничего в поселке не менялось годами. Разве что в ларьке теперь заправляла дочь Люськи, такая же матерщинница и поклонница радио «Шансон», как и ее мать.
Людмила Никандровна забрала маму в город, освободив для брата дом. Конечно, дом – сильно сказано. Витек, умевший и плитку класть, и сантехнику менять, в родном доме палец о палец не ударил. Дом скорее напоминал сарайчик, отапливаемый старой, чадящей печкой. Сколько раз Мила просила брата привести жилище в порядок, ну хотя бы внутри побелить, покрасить да хоть линолеумом самым дешевым прогнившие доски на полу прикрыть. Но Витьку было наплевать. Как только рухнули его планы на местную Рублевку, он загнал по дешевке кондиционер, увлажнитель и ушел в долгий, глухой запой. Пил неделю, не просыхая. Из запоя его вывела Люська из ларька, которая что-то подсыпала ему в пойло, так что он блевал и не сползал с унитаза еще неделю. После чего пообещал, что пить больше не будет. Все шло своим чередом. Как у всех в их поселке. С матом, разводами, свадьбами, рождением детей. Запоями, крестинами…
Людмила Никандровна потом часто мысленно возвращалась к тому моменту, когда решила забрать мать в Москву. Ведь та никогда не хотела жить с дочерью и уж тем более в столице. А она и не собиралась забирать маму к себе. Они перезванивались с Витьком, и тот обычно отвечал, что все нормально. Но потом Людмиле Никандровне позвонила Лариска, Витькина жена, то ли уже бывшая, то ли еще нет, и сказала, что «свекровка совсем с дуба рухнула». И раньше-то была с приветом, а тут совсем с головой поссорилась. То по поселку бегает и орет как полоумная, что ее ограбили и все из дома вынесли, то Лариску не узнала, когда та пришла порядок навести. Но звонила Лариска не из-за поведения свекрови, которую, как и все невестки, считала вселенским злом, но терпела, а из-за того, что Витька опять ушел в запой. Лариска спрашивала, нет ли какой таблетки, чтобы тайно подсыпать. Зашиваться он не хочет, хоть ты тресни. А Люська тоже отказывается помогать – тогда ведь Витек чуть не сдох от ее снадобья.