Лилит вздохнула и передала ее дальше.
Она постаралась прогулять урок физкультуры, чтобы подготовиться к контрольной по биологии, но, конечно же, ее поймали и ей пришлось бегать в спортивной форме и походных ботинках. Школа не выдавала кеды, а у ее мамы никогда не было налички, чтобы купить их, поэтому грохот ботинок, когда она наматывала круги вокруг других детей, играющих в волейбол в спортзале, был оглушительным.
Все смотрели на нее. Никому не нужно было вслух произносить слово «фрик». Она знала, что все об этом думают.
К тому времени, как Лилит добралась до биологии, она была подавлена и измотана. И там она увидела свою маму – в лимонно-зеленой юбке, с волосами, завязанными в тугой узел, раздающую тесты.
– Просто идеально, – простонала Лилит.
– Ш-ш-ш-ш! – отозвалась дюжина учеников.
Ее мать была высокой и темноволосой, нескладно-красивой. Лилит была светлее, с волосами рыжими, как пламя в холмах. Ее нос был короче, чем материнский, глаза и рот – не такой идеальной формы и скулы были несимметричными.
Мать улыбнулась:
– Не угодно ли вам занять свое место?
Словно она не знала имени своей дочери.
Но ее дочь знала ее имя.
– Конечно, Дженет, – сказала Лилит, падая за пустую парту в ряду поближе к двери.
Грозный взгляд матери метнулся к лицу Лилит, потом она улыбнулась и отвернулась.
«Убей их нежно» было любимой поговоркой мамы, по крайней мере на публике. Дома она была более суровой. Во всем, что ее мать ненавидела в своей жизни, она винила Лилит, потому что Лилит родилась, когда ее маме была девятнадцать и та была красавицей с перспективным будущим. Когда родился Брюс, мама уже достаточно оправилась от травмы, нанесенной Лилит, чтобы стать настоящей матерью. Тот факт, что отца в этой картине не было – никто не знал, где он, – давало ее маме лишь больше причин жить ради сына.
Первая страница контрольной по биологии была таблицей, где нужно было указать доминантные и рецессивные гены. Девушка слева от нее быстро заполняла ячейки. Внезапно Лилит не смогла вспомнить ничего из того, что выучила за весь год. Ее горло чесалось, и она чувствовала, что шея начинает потеть.
Дверь в коридор была открыта. Снаружи должно было оказаться прохладнее. Прежде чем она осознала, что делает, Лилит стояла в дверном проеме, держа рюкзак в одной руке, а чехол с гитарой в другой.