– Если бы я знал, кто это сотворил, – негромко произнес аль, – недолго бы он топтал эту землю…
– Добей его, чтобы не мучился, – сказала я. – Его уже не поставишь на ноги. Я могла бы… прежде, но теперь, увы…
– Я попытаюсь, – ответил Торваль.
Он опустился на колени рядом с животным, взял в руки его голову… Ничего не изменилось, единорог все так же тяжело, со всхлипами дышал, даже не пытаясь подняться на ноги. Но миновало несколько минут, и он дернулся, всхрапнул и, едва не стоптав Торваля, поднялся на ноги.
– А как же рог? – спросила я, вовремя отскочив подальше. Повторяю, единорог – это очень большое и опасное животное, и лучше не вставать у него на пути.
– Ничего не могу с этим поделать… – Торваль тоже поднялся на ноги. Лицо у него было – краше в гроб кладут.
– Думаешь, он выживет в одиночку? – спросила я. – В табун ему теперь возвращаться нельзя.
Торваль вопросительно взглянул на меня.
– Другие жеребцы забьют его насмерть, – пояснила я. – Осень на дворе, начнутся схватки за самок, а рога у него нет, и неизвестно, отрастёт ли он заново.
Торваль только пожал плечами:
– Всё что мог, я сделал. Теперь его жизнь в руках судьбы.
– И в его собственных копытах, – мрачно добавила я. У меня неважное чувство юмора.
Как ни странно, единорог не убежал. Он следовал за нами, не приближаясь, но и не отставая. Торваль пробовал приманить его, но безуспешно. Впрочем, скоро ему стало не до единорога.
С Торвалем что-то было не так. Он и так-то молчун, но, не услышав от него за три дня ни единого слова, я насторожилась. Впрочем, сама по себе необщительность ещё ни о чем не говорила, но вот когда Торваль умудрился не заметить торчащего из земли корня и едва не упал, я не выдержала.
– Что-то не так? – спросила я на ближайшем привале.
Торваль поднял на меня глаза. Странно, что я раньше не заметила, как глубоко они запали.
– Ты не чувствуешь? – ответил он вопросом на вопрос. – Ах да…
– Чего я не чувствую? Скажи толком!
– Этот лес… – Торваль взглянул по сторонам. – Он совсем мёртвый… словно кто-то выжал его досуха…
Я вдруг вспомнила, что несколько дней подряд мы обходили груды бурелома. Живи в этой чащобе лесовик, он не допустил бы такого безобразия! С виду лес был обыкновенным… а это хуже всего. Не хватало какой-то крохотной составляющей, которая отличала леса здешнего мира от лесов моей родины. Той составляющей, что была необходима альям, как воздух.