Ах, барин, барин, скоро Святки,
А ей не быть уже моей,
Богатый выбрал, да постылый –
Ей не видать отрадных дней…
Что уж там творилось внутри Полины Ивановны, когда пела? Спроси – она и сама бы лишь плечами пожала… Казалось бы, где та Волга подо льдом? Где та тройка под расписными дугами? Где тот ямщик с ремённым кнутом? Но звучала песня так, что с последней нотой хотелось садануть себя кулаком по колену, выдохнуть, мотнув головой: «Эх!.. Жизнь ты моя поломатая!»
У Фрола Кузьмича, отчаянного пулемётчика, любимой песней была «Безымянная высота». На День Победы исполнял её обязательно. Девятого мая у обелиска в центре села собирались воины Великой Отечественной. Фрол Кузьмич приходил с баяном. «Безымянную высоту» пели все фронтовики. У каждого случалось в круговерти войны: «Нас оставалось только трое из восемнадцати ребят».
В домашнем хозяйстве, что Фрол Кузьмич, что Полина Ивановна, не блистали талантами. Детей-то нарожали, дай Бог каждой семье. По демографическому показателю плодовитая вышла пара: пять сыновей и две дочери. А хозяйство – смех. Корова вечно по титьки в навозе. В огороде травища по пояс. Что дети сделают, то и ладно. Фрол Кузьмич по причине протеза не рвался на передовую домашних проблем. Полина Ивановна выборочно относилась к ним. В огородных делах явно была не прима. Здесь формула «талантливый человек – талантлив во всём» применения не имела.
Чего не скажешь о кулинарном даре! Особенно, если вдохновение поварское накатывало. Не обязательно по причине праздника. Могла под вечер прийти с работы, служила библиотекарем в школе, и вдруг зачешутся руки… И пошло-поехало. Кураж Полины Ивановны передавался русской печке. Белёной толстобокой красавице, что стояла главным атрибутом-агрегатом большой кухни. Как гармошка в руках Фрола Кузьмича, которая преображалась, когда хозяин входил в азарт, так и печь. Полина Ивановна ворочала чугунками, кастрюлями, сковородками, печка гудела огнём, дышала созидательным жаром. Варево-жарево бурлило, скворчало, источало ароматы… Готовила Полина Ивановна в циклопических количествах. Оно и понятно – орава в доме. Поэтому чистить, резать, крошить приходилось горами. Если бы Ахматова увидела этот процесс, она бы точно привела цитату из себя: «Когда б вы знали, из какого сора растут цветы…» Охваченная порывом кулинарного созидания, Полина Ивановна не думала о мелочах, отходы летели во все стороны, если что задерживалось на столе (луковая шелуха, картофельные очистки), тут же следовал широкий жест, смахивающий помехи на пол – нечего путаться под руками. Как скульптор избавляется от лишнего, высекая из камня шедевр, так Полина Ивановна, отбрасывала в сторону ненужное.