Я пребывала в полном недоумении, вызванном столь разительной переменой обстановки. Мне даже явилась благая мысль, что я попала в загробный мир. Но, убедившись в слишком ясной живости своих ощущений, абсолютно чуждых чему-либо потустороннему, я могла утешиться лишь робкой надеждой, что, возможно, меня постигло счастливое пробуждение от страшного кошмара, – ощущение, схожее с тем, что довелось мне испытать когда-то давным-давно, в далекие детские годы. Как сильно переменилось все с тех пор! Впрочем, очень может быть, все осталось по-прежнему; изменилась я сама, мои собственные чувства, помыслы и представления – как знать?
– Как ваше самочувствие, сударыня? – неожиданно услышала я незнакомый голос, звучавший где-то совсем близко.
Я еще не настолько оправилась от потрясения, чтобы обрести утраченную способность осознавать и оценивать происходящее, однако смутно догадывалась, что вопрос адресован именно мне. Вглядевшись во мрак, нарушаемый лишь мягким отсветом, исходящим от невидимого источника, я различила пару неясных силуэтов склоненных надо мною женских фигур. В следующее мгновение я ощутила легкий толчок: чьи-то руки осторожно приподняли мою голову и бережно поправили лежавшую подо мной подушку…
«Где я?!» – мысли мои были всецело поглощены одним лишь мучительным вопросом. Недоумение, поселившееся во мне с самого начала, возрастало с каждой секундой и в конце концов достигло крайнего предела. Будучи не в силах более выносить столь тягостного неведения, я произнесла этот вопрос вслух.
– Успокойтесь, сударыня. Все в порядке: вы попали в надежные руки, – последовал ответ, ничуть не развеявший моей отчаянной тревоги, а, напротив, еще более усугубивший ее.
Я сделала попытку приподняться, однако все те же заботливые руки настойчиво возвратили меня в прежнее положение; при этом мне наконец-то выдалась возможность как следует разглядеть лица моих благодетельниц. Я тут же узнала их: это были те самые дамы, которых мне довелось увидеть в церкви. Одна из них – та, что помоложе – стояла возле моей кровати с зажженной свечой в руках (эта-то свеча и испускала то золотистое сияние, что озаряло густые сумерки). Другая – женщина почтенного возраста – сидела в старинном кресле возле моего изголовья. Третьей – самой яркой и запоминающейся участницы похоронной процессии – здесь не оказалось.