По мере того как экипаж приближался к Гаворту, взорам путешественников представлялись новые картины: шумное оживление города постепенно сменялось безлюдным унынием деревни: изобилие каменных построек, щедро насыщавших Кейлей, с каждым мгновением редело, веселая, кипучая деятельность фабричных предприятий оставляла лишь тень воспоминания. Снег в этих местах уже стаял; вниз по дороге бежали весенние струйки воды. Кое-где виднелись голые кусты. Их число, впрочем, уменьшалось с такой же стремительной быстротой, как и количество каменных сооружений.
Мистер Бронте еще раз окинул взором суровые и безлюдные просторы Гаворта, ощутив прилив ликующего восторга, и с гордостью указал супруге, детям и их молодым служанкам Нэнси и Саре Гаррс (это были родные сестры, нанятые Патриком еще в Торнтоне – городке, который семья Бронте покидала теперь) на место их будущего пристанища.
Унылый, мрачный вид пастората – небольшого двухэтажного здания, выстроенного из серого камня, крытого черепицей – производил поистине удручающее впечатление. Миссис Бронте медленно и неуверенно двинулась вперед по небольшой одинокой тропинке; взгляд ее тревожно бродил вокруг, стараясь найти нечто, хоть немного близкое и утешительное для ее сердца, но эти усилия оказались тщетными: на глаза попадались лишь голые деревья и кусты, скудно насаженные вдоль высокой каменной ограды.
С опаской она стала приближаться к тому месту, предчувствуя недоброе. Патрик недовольно окликнул супругу. Она не отозвалась; тогда мистер Бронте вместе с детьми и служанкой последовал за ней. Мария метнула тревожный взгляд на возвышающееся взгорье и тут же поспешно отвела глаза. Все ее тело забило в судороге, зубы нервно застучали. Жуткая, зловещая картина представилась ее взору: впереди рябило множество громоздившихся в гору надгробий. Мрачные, угрюмые могилы, поросшие мхом, щедро насыщали весь склон. От них тянуло затхлой сыростью.
– Это местное кладбище, Мария, – пояснил Патрик Бронте с равнодушным видом. – Чему тут удивляться? Вполне естественно, что оно расположено недалеко от церкви.
– И прямо напротив нашего дома! – в отчаянии воскликнула его супруга. – Если кому-нибудь захочется посмотреть в окно, дабы рассеять грусть и скуку – его ожидает лишь безотрадное созерцание сего печального пейзажа с суровыми надгробиями.