: Да станем мы медитировать на великого Бога, Прародителя, на весьма почитаемый свет, на направляющего наш разум.
По Эггелингу: Да обретем мы великий свет божественного Савитри, на которого мы полагаемся, пусть он вдохновит наши молитвы.
По Гольбруку: Да станем мы медитировать на Почитаемый Свет божественного правителя (Савитри); пусть это направит наш разум.
По Мюиру: Мы обрели высшую славу божественного Савитри; да поощрит нашу способность понимания (или гимны, или ритуалы).
По Бенфи: Пусть мы обретем славное сияние того прародителя, бога, который должен помочь нашим деяниям.
По Раме Мохан Рою: Мы медитируем на тот Высший Дух великого Солнца, направляющего наше понимание.
Примечание сэра Вильяма Джонса:Чем являются Солнце и Свет для этого, видимого мира, тем являются Высшие блага и истина для невидимой Вселенной, Вселенной разума; и как наши физические глаза ясно различают объекты, озаренные Солнцем, так и наши души обретают несомненное знание благодаря медитации на свет истины, исходящий из сути существ: только этим светом могут быть направлены наши умы по пути к блаженству» (Цит. по: Сурендра Мохан, с. 40–41).
Как видите, перевод Елизаренковой, возможно, даже красивее всех остальных, но в нем отсутствует понимание «вдохновения» как озаренности божественным разумом.
Собственно говоря, к нашему академическому переводу, а именно им и является перевод Елизаренковой, можно было бы не цепляться. По большому счету, это «вдохновение Риши», которое дает она, для знающего человека стоит всех остальных переводов. Но вот беда в том, что я как раз пишу не для знающих, а для желающих понять. Поэтому пропустить в этой мантре слово «разум» (буддхи) я считаю невозможным, потому что только оно позволяет понять, что же такое это поэтическое вдохновение Вед, которое в Эдде звучит как «мед поэзии».
Поэтому для того, чтобы понять мифологический перевод Елизаренковой, я считаю правильным начать с перевода современного индуиста Сурендра Мохана:
«Мы медитируем на почитаемый свет того Сияющего Создателя, поощряющего наш буддхи». (Там же, с. 38).
Здесь слово «буддхи» оказывается «переводом без перевода», но именно это не позволяет принять такой «перевод» и понуждает доискиваться до сути. И пока Мохан говорит о каком-то «принципе Буддхи», это остается непонятным, но он приводит слова из Упанишад, и посмотрите, какое содержание наполняет понятие того «вдохновения», о котором говорит Елизаренкова: