– Идите к черту! – гаркнули на него все разом, и он отступил в сторону.
– Вон там, – решил горбоносый артиллерист, – указывая на место, где мы с Паниным угощались водкой, и уверенно двинулся вперёд, увлекая за собой пьяных товарищей.
Мне это не понравилось. На всякий случай я поправил шпагу на поясе, чтобы удобней было её вытянуть из ножен.
– О, Господи, что же это будет? – испугался хозяин трактира. – Они же поубивают друг друга, – с мольбой обратился он к Панину: – Ваше благородие, успокойте их.
– Да и пусть поубивают, – безразлично ответил Панин. – Мне эту пьянь гвардейскую не жалко.
– Господа, – между тем обратился горбоносый артиллерист к нам. – Не могли бы вы очистить поляну. У нас здесь будет проходить честный поединок.
Я с тревогой взглянул на Панина. Но тот не сдвинулся с места, даже не взглянул в сторону артиллериста. Чётко выговаривая каждую букву, громко сказал:
– Пошёл вон, скотина!
Пьяные офицеры замерли, соображая: им не послышалось? Их назвали скотиной? Это как вообще можно? Это кто такое дозволил? Первым опомнился артиллерист с кавказским носом. Он, неистово сверкнул темно-карими глазами и негодующе произнёс:
– Позвольте узнать, сударь, вы меня назвали скотиной?
– Тебя и твою пьяную компашку, – холодно ответил Панин, развернулся и взглянул артиллеристу прямо в лицо.
– Я князь! – выкрикнул артиллерист. – Леван Яшвиль. И не позволю…
– Может вы и князь, когда трезвый. А сейчас – свинья, – холодно прервал его Панин.
– С кем имею честь?
– Бригадир Панин, Никита Петрович. Достаточно, капитан?
– Ваше звание не даёт вам право так со мной разговаривать. Вы не смеете меня оскорблять. Я – князь.
– Поединок?
– Прямо здесь!
– Вызываете?
– Да. За вами выбор оружия.
– Мой секундант – вот этот юноша, – указал Панин на меня, – оружие – штуцера.
– Что? – не поняли остальные.
– Кавалерийские штуцера. Сходимся с двадцати шагов, – спокойно пояснил Панин.
Минуту офицеры соображали.
– Таких правил не существует, – запротестовал маленький светлоусый гусар. – Шпаги или дуэльные пистолеты.
Кто же со штуцерами проводит дуэли?
– Или как я сказал, или вы все будете разжалованы в рядовые! – гаркнул Панин.
Офицеры напряглись. Я почувствовал опасность: все же их было шестеро здоровых пьяных гвардейцев против нас – двоих. Рука сама потянулась к рукояти. Со скрежетом шпага полезла из ножен. Фехтовал я плохо, но отпор дать бы смог.