– Тебе было там настолько плохо? – удивился Наставник, стряхивая пепел на землю.
– В детстве было еще неплохо, но тогда я просто не понимал всего, родители ненавидели друг друга, а до меня им просто не было дела, а в школе… меня тоже не очень любили, не знаю почему. Может, потому, что я не особо хотел с кем-то общаться, а таких быстро давят. Сложно это все, а друзей найти среди них было еще сложнее.
– Ты вроде забавный парень, думал, что у тебя полно друзей.
– Ха, вот это тоже забавно! – горько усмехнулся я.
– А сейчас что тобой движет? Прошел год с тех пор, как я спрашивал тебя об этом в последний раз, ничего не изменилось? – осторожно, словно боясь спугнуть, спросил Наставник.
– Я все еще хочу увидеть голову Виктора отдельно от его тела, если ты об этом. – мой голос был тверд, а кулаки сами собой сжались так сильно, что раздался тихий хруст костяшек. – Но это вроде неплохо, он вроде плохой парень, разве нет?
– Все сложнее, малец. Одно дело это желать защитить, предотвратить беду, а другое – убить, причинить боль. Эта разница отличает нас от таких, как Виктор. – глубокомысленно протянул Наставник и достал из пачки еще одну сигарету. – Задача спасти мир, а не убить того, кто хочет его уничтожить.
– Но ведь на нем все держится, разве нет? – я отчаянно не понимал, что от меня хочет Константин, ведь мы говорим об одних и тех же вещах!
– Смерть Виктора не остановит его план, у него много последователей, которые могут довести все до конца. Они освободят Люцифера, и он умоет этот мир в огненном океане, тебе этого хочется? Разве не того же желает демон внутри тебя? Смерти и разрушения всего живого, гибель веры, любви, надежды и прочих приятных вещей, о которых я тебе талдычу?
– Я… не знаю! Почему это должен делать я? Я в глаза не видел ничего хорошего! Одно дерьмо! Виктор наполнил меня только злобой, а до него это сделал как раз твой распрекрасный мир, который ты так яростно хочешь защитить!
– В этом и ошибка Виктора. – улыбнулся Наставник. – Он показал тебе Тьму во всем ее проявлении, подверг тебя страданиям, которые невозможно выдержать, не лишившись рассудка, но ты смог. Ты чувствовал боль, неужели ты хочешь, чтобы ее испытали другие?
Я ничего не ответил, это было слишком тяжело для моей пустой головы. Мир в огне, боль, крики, тысячи таких же замученных детей, женщин, мужчин. Все это будило во мне гнев, так не должно быть! Никто не должен испытывать подобное. И кучка ублюдков хочет обречь целую планету на это лишь ради какой-то чуши, как власть? В какой-то книге, название которой я успел благополучно забыть, было написано, что если человеку будет дана власть над миром, безграничная, абсолютная, то они сразу опустятся до уровня примитивных животных, способных только удовлетворять свои извращенные вседозволенностью потребности. Виктор хочет преподнести Люциферу этот мир на блюдечке, чтобы стать его послушной и откормленной овцой. Эта мысль вызвала у меня одновременно и ужас, и улыбку. Жалкий идиот.