У Багды была дочь. И звали ее так же, как и мать – тоже Багдой. Когда я об этом узнал, то стало меня разъедать любопытство, отчего же дочь зовут также, как и мать. Спросить об этом было неудобно. Но в один прекрасный день, я подловил Багду в хорошем настроении и сказал:
– Багда, а почему вашу дочь зовут также, как и вас – Багдой? Вам что, так нравится это имя?
На что она ответила:
– Да какой там… Это когда я ее родила, пошли с мужем оформлять документы. А сотрудник в паспортном столе спросил меня: «имя?». И я подумала, что он спрашивает как меня зовут. И сказала: «Багда». А он, оказывается, спросил имя дочки. И написал «Багда».
Признаться, я не сразу осознал смысл сказанного. Не сразу в моей голове уложилась степень безалаберности сотрудника паспортного стола.
– Хоть бы с расстановкой и интонацией спросил! – воскликнула в сердцах Багда.
Дикий маршрут
В 2010-х годах Алматы продолжал оставаться самым крупным городом Казахстана. По цифрам комитета статистики в нем проживало почти два миллиона человек, ну а реально – все четыре. В мегаполис съезжались мигранты не только со всей республики, но и со всей Центральной Азии. Чаще всего – в поисках работы.
Среди них были и те, кто устраивался работать водителями и кондукторами городских автобусов. В народе их прозвали автобусниками. Чаще всего это были мужчины из провинциальной глубинки, серой и глухой. Потому они были необразованны и малокультурны: не уважали пассажиров, ни стариков, ни детей, матерились на весь салон и запугали едва ли не весь город. Население Алматы хотя и состояло из приезжих, но все же было более-менее культурным в сравнении с ними.
И вот мчался маршрутный автобус по главной улице, а из его салона орала музыка. И была она в манере безумного действа – полного хаоса, который есть в безудержных плясках на казахских празднествах – тоях. Тема тоев – это отдельная тема. Потому что дух их носил яркую неумеренность и чрезмерную расточительность. Отношение населения к ним было совершенно отрицательным, потому что они ассоциировались у людей с непомерным эгоизмом. Танцы этих тоев не имели никакого стиля. Единственно, что задавало в них хоть какой-то порядок – это барабаны. «Дыц-дыц-дыц», – задавали они ритм. И в каждой песне он был одинаков, поскольку все мелодии сочинялись под тои.