Утром его разбудил хозяин ночлежки.
– Время вышло, – произнес он каким-то замогильным глухим голосом.
– Что? – растеряно спросонья спросил Ардус.
– Ваше время вышло, – повторил тот, указывая на окно, за которым начало только-только начало подниматься солнце. – Вы брали комнату на три веретена>1. Ваше время вышло.
Парень потянулся, прислушался к звукам, доносившимся со двора. Глухо брехала собака, лениво кудахтали куры, сопел похрюкивая поросенок. Ардус мгновение размышлял – не доплатить ли еще, чтобы вздремнуть чуток? Вставать так не хотелось. Но потом, взвесив все «за» и «против», отказался от столь заманчивой идеи.
«Деньги любят бережливых» – любимая присказка отца. В данный момент она была как никогда актуальна.
– Хорошо. Уже ухожу.
Пока Ардус собирал свои вещи, хозяин ночлежки, не отрывая взгляда, и даже, казалось, не мигая, следил за ним. Блеклые глаза не выражали никаких эмоций, а сам хозяин, если бы не его хриплое с присвистом дыхание, мог запросто сойти за каменное изваяние. Пытаясь скрыть заполнить тишину, парень робко спросил:
– Извините, вы не подскажите, где здесь можно найти конюшню? Мне нужно добраться до Амальтара, чтобы…
Хозяин шумно втянул воздух ноздрями, словно собираясь как следует чихнуть, тем же гробовым голосом произнес:
– В двух кварталах выше есть почтовая станция. Раз в неделю оттуда отправляется экипаж. Как раз сегодня день отправки. Если поспешите, то можете успеть.
Без лишних слов парень схватил сумку, поблагодарил хозяина и выбежал на улицу.
В утренние часы Заррия представляла собой не такое страшное место, как ему показалось вначале знакомства с городком. С противоположной улицы шли две доярки с кувшинами молока, пели веселую песенку. Завидев его, переглянулись друг с другом и рассмеялись, стеснительно пряча взгляды. Ардус неуверенно помахал им в ответ, от чего те вновь прыснули от смеха. И чего он так ругался и проклинал это селение вчера? Воплне себе нормальный.
Почтовая станция представляла из себя выкрашенный в черное деревянный дом с огромной табличкой, на которой на непонятном диалекте было что-то нацарапано. Возле строения крутился худощавый больного вида мужичок, таская огромные тюки и укладывая их на повозку, при этом ругаясь так затейливо и необычно, что парень невольно заслушался.