Женатому мужчине положено работать. Это не я сказал, это истина. Если ты взвалил на себя груз проблем, изволь прибавить к ним еще одну. Я еще легко отделался: у меня не было тещи!
– Виталя, – голос жены разбудил меня от размышлений, – когда ты пойдешь работать?
Я скривился. Год, полтора, два она все молчала, а теперь вдруг огорошила.
– Что это ты раскомандовалась? – Я удивленно посмотрел на нее. – Тебя же все устраивало?
– Я беременна. Скоро мне надо будет уйти с работы; кто станет о нас заботиться? – Губы ее расплылись в улыбке, но настороженное выражение, раздражавшее меня постоянно, никуда не делось.
– Че-его? – Я аж вскочил. – Только этого не хватало!
Она отшатнулась. Лицо ее мигом посерело:
– Т-ты не рад… – обреченно произнесла она. – Я так и знала.
– Раз знала, какого черта перестала пить таблетки?! – заорал я. – Вот уж поистине дура-баба! Почему ты не посоветовалась со мной насчет ребенка? Думаешь, если ты работаешь и кормишь меня, то и спрашивать меня ни о чем не надо?
– Мне тридцать три года. Я хочу детей, а ты даже не заикнулся ни разу об этом. Ты меня никогда ни о чем не спрашиваешь, кроме одного: готов ли ужин! – Она тоже заорала. – И шляешься ты где-то, и трусы у тебя чужие в карманах, и в книжке телефонной сплошь бабские номера, и деньги, что я тебе даю, слишком быстро кончаются! Ты негодяй, подонок! Почему я не сломала обе ноги в тот день, когда подошла к тебе? Гад! – Она замахнулась на меня полотенцем. Ее уже всю трясло. Я перехватил ее руку и жестко бросил, уходя:
– Так какого черта ты собираешься рожать ребенка от гада и негодяя?
Ночевал я у себя в квартире, превратившейся за последнее время в «траходром». Я вновь принялся за старое. Скандалы и вечно ноющая супруга не вызывают в мужчине сексуальных желаний – я стал задерживаться здесь подолгу. Она была права: я изменял ей и вел себя как последняя сволочь. Но в меня словно дьявол вселился.
Через два месяца я приехал к Алле за вещами. Она стала еще толще, хотя по срокам беременна была совсем недолго.
Я молча складывал рубашки, костюмы, джинсы, а она плакала в уголке спальни, вытирая щеки кулаками.
– Не уходи, Виталя! – просипела она. – Подожди, когда рожу.
– Ага, а до этого мне девять месяцев жить в аду, выслушивая твои придирки и упреки?
– Шесть… уже шесть, и не в аду. Я люблю тебя.