– Это последние пару лет. Люси хотела какого-то движения. А я? Я такой же, как и был. Я всегда был довольно тяжелый на подъем. Фермерское прошлое. У нас всегда, если что, так ремнем по жопе, а не всякие научные книжки.
– То есть, отчасти дело в деньгах?
– Я не совсем понимаю. Это спорный вопрос. Я старался приносить то, что было. А уж как дальше… Да, я не самый умный и образованный парень. Но зато у меня есть вот эти руки. И они умеют приносить деньги.
– Вы пили?
– Бывало. Но я никогда не бил Люси. Это против моих правил, если вы об этом. Я же говорю, я люблю её.
– Любите, да?
– Да.
– И поэтому решили не одобрять прошение о разводе?
– К черту разводы! Этим судьям и адвокатам только и надо, чтобы нажиться на чужом горе.
– А ещё врачам, – Вудс снова понимающе улыбнулся и, аккуратно развернув папку, пододвинул её к Гарри. – А что вы скажете на это?
На шести разных снимках, точнее, снимках с разных фокусов, была одна и та же женщина, лежавшая в кровати в позе свернувшегося эмбриона. Все тело было неестественно серым. Под глазами были темные пятна. На руках и ногах синяки. А ещё запекшаяся кровь, особенно на кистях рук, рядом со следами от веревок.
– А что тут сказать? – не изменившись в лице, Гарри поднял глаза. – Я должен что-то ответить?
– Желательно.
– Тогда – женщина.
– Мертвая женщина.
– Возможно.
– А ещё, это ваша жена. Вы убили Люси две недели назад. Кроме того, вы спали с ней почти неделю, может, поэтому вы не смогли добиться от неё взаимности? Как-никак, это уже мертвый человек.