– Ну да, а про Анжелику крутить рентабельно… У вас хоть кто-нибудь в кино-то ходит?
Это я так спросил, я и так знал, что не ходят.
– Ходят.
– Пять человек?
– Вчера двенадцать было.
– Ну да, – хихикнул я. – Это потому что батор пришёл…
– Не батор, а санаторная школа, – поправила мать. – Откуда это слово у вас мерзкое?
– Да какая разница? Батор, он батор и есть. А в ваш кинотеатр одни они и ходят. Баторцы. И Аня-дура.
– И что? – Мать даже от картошки отвлеклась. – И что? Пусть только санаторники ходят и Аня, пусть. Зато ходят. Лучше в кинотеатр ходить, чем по барам.
Я не стал спорить. Да и смысла нет спорить, у баторцев всё равно нет денег по барам лазить, а в кино их бесплатно пускают. Да мне не жалко, у них в санаторке на самом деле развлечений никаких, библиотека сгорела, спортзал конкретный ужас – там штанги сделаны из автомобильных осей, а канаты из силовых кабелей, люди рассказывали. Компьютерный класс в прошлом году поставили, но не игр, ни Интернета у них нет, а на фиг компьютерный класс без игр и Интернета?
Да и вообще они скоро все от своего тубера загнутся.
– А папаня где? – спросил я. – Опять кто-нибудь палец на службе порезал?
Мать не ответила. И мы доедали в молчании. А потом, когда картошка закончилась и я поволок свою тарелку в мойку, она поглядела на часы.
Всё настроение испортила. Я нервничать начинаю, когда такие штуки происходят. Эта привычка у матери года два. Тогда отец со своей бригадой подключали лесопилку у сплавной, а что-то не катило у них там, и работали они ночью, отец полез на эстакаду и в темноте свалился. Сначала вроде ничего, встал и пошёл, потом вдруг ни с того ни с сего на ногах пошли чирьи. Пришлось в область ехать, да и то до конца не вылечили, всё равно появляются.
С тех пор мать, когда отец опаздывает, всегда смотрит на часы. Прямо как в кино или как в книгах, там все женщины, у которых мужья в милиции работают или в пожарных, смотрят на часы. Иногда я думаю, это в кино показывают, потому что женщины смотрят, или женщины смотрят, потому что показывают? Это глупо – смотреть на часы, мне всегда хочется об этом матери сказать, но я не говорю, а нервничаю.
Это плохая примета. Зря она посмотрела. Я и чай пить не стал, сказал, что зубы болят, и отправился к себе.
Хотел на чердак залезть, но заленился, да и настроение было нечердачное, на чердак лучше в дождь. Решил позвонить Катьке. Привинтил к линии телефон, набрал номер. Она оказалась дома. В трубке чего-то мощно орало, наверное, Катька кино смотрела.