.
В психологии ощутимый специальный интерес к изучению образов географического пространства возник первоначально в 1910—1920-х гг., в рамках быстро развивавшейся гештальт-психологии. Затем, начиная с 1930-х гг., эти образы стали также интенсивно исследоваться в работах, придерживавшихся концепции бихевиоризма (прежде всего ментальные карты), и довольно сильно повлиявших на становление поведенческой географии[173]. В 1960-х гг. психологические исследования образов географического пространства стали, по сути, междисциплинарными – на стыке с языкознанием и филологией, теорией искусственного интеллекта[174]. Благодаря этому процессу началось развитие новой научной области – когнитивной психологии[175], а затем и когнитивной науки (науки о закономерностях познания)[176], в которой значительное место заняли исследования ментальных и ментально-географических пространств. Становление когнитивной науки, в свою очередь, способствовало (наряду с внутренними причинами развития) появлению в 1990-х гг. новой географической дисциплины – когнитивной географии.
Благоприятная эпистемологическая ситуация для междисциплинарного изучения образов географического пространства складывается в настоящее время на стыке когнитивной психологии и синергетики[177]. Очевидно, что синергетика, как динамично развивающаяся молодая научная область имеет множество перспективных приложений в соседних науках. Наиболее интересное здесь, с нашей точки зрения – синергетический анализ сознания и моделирование когнитивных процессов.
В сфере синергетического анализа сознания исследования хаотического и странно-аттракторного[178] позволяют, по аналогии, представить географическое пространство как систему, ориентированную на порождение так называемых хаотических аттракторов, которые не фиксированы и не могут быть предсказаны точно[179]. Исходя из этого, возможно представление образов географического пространства как континуума, автономного от конкретных, жестко фиксируемых географических объектов (здание, холм, церковь, пристань, город и т. п.). Формируется своего рода процессуальная ткань, определенный ментально-географический «туман», позволяющий в какой-либо момент времени вычленять из него необходимые для пространственного анализа структуры – образы[180]. При этом выделяемые образы географического пространства будут всякий раз ориентированы в своем развитии на некий фундаментальный образ-архетип, играющий роль хаотического аттрактора, поскольку значимость и влияние подобного образа-архетипа могут сильно изменяться и колебаться.