Например, сегодня коронный тысячник и предводитель ополчения Эгир Лысый собирал всех уездных полковников, чтобы спланировать первые настоящие маневры.
В ближайшие дни в марке должны были закончить с уборкой, отгулять один из двух годовых Праздников Урожая, и собраться на один из двух тингов. После которого пройдет и первый полноценный сбор воинов по новым законам.
Полгода назад уездные воинские начальники ограничились лишь подсчетами, да составлением списков и прочей возню. Сейчас же нужно было наконец-то заняться настоящим делом.
Полковники, кстати, не обязаны были учить большую часть ополченцев умению держать оружие в руках. Этим каждый тревер должен был озаботиться сам. Но вот объяснить, как действовать вместе, понимать те же самые команды, что и дружина…
Именно все это и превращало толпу вооруженных мужчин в армию (Приложение 3). В реальную военную силу, способную, как отбиться от соседей, так и успешно наведаться в гости к ним самим. Если появится такая необходимость…
В течение дня все вопросы решились, и сейчас должна была закончиться небольшая – чисто местная вечерняя планерка. К ее началу с верхних – спальных, – этажей спустятся рядовые хирдманы, после чего оставшиеся в дружине ярла и ушедшие «на повышение» боевые товарищи «уездные полковники», планировали просто и без затей напиться. Столы в большом соседнем зале уже ломились от еды, а слуги вскрывали бочонки с выпивкой.
В хорошо настроенной военной машине все вопросы решаются, словно сами собой. Командир, обнаруживший какую-нибудь проблему лично, или получивший предварительно втык от начальства, встает, коротко рассказывает «что было, что стало», и если вопросов нет, вставал следующий.
Эгир хорошо понимал эту «мелодию порядка», поэтому часто оставлял возможность вникать в нюансы старшими из своих подчиненных. Сам же предпочитал в такие моменты, оценивать происходящее, скажем так, в целом. Поэтому-то уже в конце совещания тысячник сразу заметил, как в небольшой зал, выбранный для докладов, просочился кто-то из городской стражи.
Пока все бурно обсуждали очередной затык с ремонтом самого большого требюше в порту (установленного на стенах Крабьего форта, и способного держать под обстрелом, как гавань, так и прилегающие воды), гонец принялся что-то шептать на ухо своему старику-командиру, отчего тот резко переменился в лице.