Никак не могу всё связно изложить! – что-нибудь да упускаю.
В общем, работать мне пришлось в экспериментальной лаборатории, а не в теоротделе (туда я побоялся пойти со своим долгом по ФЭЧ). И работа была мне не по душе. И чувствовал, что я не на своём месте. И работы с ЭВМ мне тоже не давали – у них был свой человек, который считал что-то себе на ЭВМ и мог посчитать и любому другому. Я думал, что со своим уровнем знаний по-быстрому сделаю свою работу, а потом у меня будет свободное время для занятий по душе. Но я ошибся. В Красноярском Академгородке наука была не ниже чем в Новосибирском Академгородке, и с меня требовали по полной мере. А вот институтская столовая работала только в обед. Специальных столовых – как в Новосибирском Академе – здесь не было. В магазине нечего купить. Голодуха. А на работе недовольны мной – судя по зачётке, они ожидали большего. Жил я в общежитии. Клопы, – чего не было в ФМШатских и универовских общежитиях в Новосибирске. Тут уж не до альпинизма. Кстати, гуляя около общежития, я увидел эдельвейсы – они обычно растут в горах, видимо, местные альпинисты завезли.
Теперь новости – это близкое прошлое. Этой осенью тяжело заболела мать. Перенесла несколько операций. И всё ещё в больнице. И у отца несколько дней назад появились боли в мышцах пояснично-крестцового отдела и в мышцах ног. Был у врача, но пока улучшения нет. Ходит с трудом.
Есть у меня ещё и брат. Не вмешайся он – а живёт он в Петербурге – то через неделю мама бы умерла от голода (только она поест, и тут же рвота – всё наружу).
А живу я вместе с родителями в Тюмени.
На этом сегодня кончаю. В другой раз ещё что-нибудь напишу. А знаешь ли ты что-то про Юрика Панкова?
Продолжу свои «старости». Однажды я оделся не по погоде идя на работу и простыл. После этого у меня стал болеть левый бок ночью. А я не понял, отчего он болит. И стал искать причину. И не находил. Всю ночь не спал. На вторую ночь история повторилась. Утром я не пошёл на работу. Третья ночь тоже была бессонной. А мозг работал, размышлял на разные темы. И тут я почувствовал, что если позволить мыслям идти в прежнем направлении, то я перейду грань ума и безумия. Но желание что-то придумать пересилило, да и боль не давала уснуть. И я перешёл эту грань.
И был ещё день, а вечером сосед по комнате (он тоже работал в той же лаборатории, что и я) передал мне привет от моего начальника. А восприятие и трактовка событий у меня уже изменились, и я неправильно интерпретировал этот привет… Была и четвёртая ночь, когда мысли шли уже независимо от боли в боку – я уж не помню – была ли эта боль в эту ночь. Но граница была перейдена, и в песнях Высоцкого я обнаруживал новый смысл. За простыми словами людей я видел глубокий смысл, касавшийся меня. И результаты своих ночных размышлений я изобразил на бумаге и отправил родителям в Тюмень. На работу я опять не пошёл. А решил лететь в Новосибирский Академ повидать одну свою знакомую. Взял все свои документы, но сперва решил помыться в бане (в душе общежитском мне нравилось меньше, чем в настоящей бане, и я ездил в Красноярск – всего 15 минут до города).